–А что, есть сомнения?

–Я же не дурак, – равнодушно ответил Балашов. – Думаешь, не понимаю, чего ты так суетишься и для кого стараешься? Мальчонку то специально отослал?

–Не понял, – нахмурился Рязанов, хотя, конечно, все понимал. Балашов не дурак, и никогда таким не был, иначе не удалось бы ему скрываться, виртуозно уходя из засад, словно насмехаясь. И если б не его сантименты, ничего б не вышло и сегодня днем.

–Чего тут непонятного? В спину мне шмальнешь при попытке к бегству? Или что?

Рязанов приблизился настолько, что его смрадное дыхание ударило Балашову в лицо, но тот не сдвинулся с места.

–Хотел бы, я б тебе маслину влепил промеж глаз еще когда тебя брал. Живой ты мне нужен. Пока во всяком случае.

–А, – спокойно ответил Балашов. – Понятно. И где меня встретят?

–Где надо встретят, – буркнул Рязанов.

–Рапорт то успеешь составить, что я сбежал?

Это снисходительное презрение в голосе раздражало так, что хотелось вбить нос стервеца прямо в череп, каблуками, втаптывая до тех пор, пока он не провалится внутрь. Но Балашов боялся, как бы не храбрился, потому что прекрасно знал, что его ждет, оттого его презрение выглядело напускным и немного жалким. Рязанов не успел ответить. К ним подошел Тихомиров, в каждой руке которого было зажато по хот догу. Один из них он протянул Рязанову, второй с небольшим сомнением – Балашову. Тот выразительно пошевелил руками.

–Жрать то я как буду?

–В поезде пожрешь, – отрубил Рязанов. – Двигай, вон, посадка уже началась.

Вечер уносил остатки жары, но перрон все еще был раскаленный. Проводница, полная, некрасивая, с носом картошкой, стриженная под каре брюнетка лет тридцати взяла у Рязанова билеты, проверила их и потребовала паспорта. Осмотрев документы Рязанова и Тихомирова, она протянула руку к Балашову.

–Ваш документ, пожалуйста.

–Нет у него документа, – прервал Рязанов и толкнул Балашова в плечо. –Заходи в вагон.

–Мужчина, стойте, – возмутилась проводница, но тут же охнула, увидев под курткой наручники.

–Вот вот, – многозначительно кивнул Рязанов и похлопал себя по жилетке, куда положил удостоверение.

–Вы что, его прямо так повезете? – испугалась проводница.

–Вас как зовут? – прервал Рязанов.

–Алена.

–Вот так повезем, Алена. Да вы не волнуйтесь, он у нас смирный, а в Барабинске мы выйдем. Так что ничего страшного не случится. Тут ехать то с гулькин нос…

Не убедил, несмотря на доверительный тон. Проводница, такое впечатление, готовилась удариться в рев. Плохо.

–Ну, не знаю, – испуганно сказала она. –Вы с начальником поезда договорились?

–Договорились, – убедительно произнес Рязанов и вкрадчиво добавил: – Родная, не шуми, ты внимание привлекаешь, а нам это не надо. Не пугай пассажиров. Мы сойдем через четыре часа, нас никто даже увидеть не успеет. Ты ж не первый день работаешь, сама знаешь, нельзя паниковать. Мы – просто пассажиры. Балашов, вперед…

Тут главное было действовать уверенно. Начальник поезда вполне мог забыковать и отказаться везти подозрительную троицу. Формально, законы Российской Федерации действовали и в поезде, и его начальник обязан был их соблюдать, но фактически РЖД было государством в государстве. Один телефонный звонок, и все, конец истории. За поезд отвечает его начальнгик, и ему плевать на то, что кого то надо доставить, у него инструкции, расписание и сотни пассажиров. Задержанного ссадили бы на станции, отправили в местное отделение до выяснения, а там действительно истекли бы положенные три часа, а Рязанов и так задержался. Можно было бы, конечно, попросить коллег подержать Балашова в обезьяннике, но это было глупым.