Нест изучала себя в зеркале, глядя так же открыто и доверчиво, как всегда смотрела на людей. Зеленые глаза широко распахнуты под изящными дугами бровей, лицо круглое, весьма симпатичное. Волосы цвета корицы коротко острижены и вьются тугими кудряшками, обрамляя некрупные, точеные черты лица. Люди часто называли ее хорошенькой, но Нест не была склонна им верить. Друзья знают ее всю жизнь, поэтому вряд ли могут судить беспристрастно. А чужие люди могут так говорить просто из вежливости.

И все-таки, сказала она себе, не без иронии, поправляя волосы, никогда не знаешь: а вдруг принц на белом коне уже стучит в твои ворота. Так что лучше уж быть наготове, не то останешься на бобах.

Она вышла из ванной и прошла через спальню в холл. Встав в половине шестого, она уже успела пробежаться по практически пустым дорогам, соединявшим Синиссипи-Парк с Мунлайт-Бэй. Несколько недель назад началась зима с первым серьезным снегопадом, но снег весь растаял во время оттепели на прошлой неделе, и больше его пока не выпадало. Кое-где на лесных тропинках и возле водосточных труб все еще виднелись заплатки грязного снега, но асфальтовые дороги были сухими и чистыми. Нест пробежала пять миль, потом приняла душ, приготовила себе завтрак, поела и оделась. Ей нужно быть в церкви, чтобы помочь в детской комнате в девять тридцать, поэтому тому, кто звонит в дверь, нужно поторапливаться.

Она прошла мимо старинных черно-белых фотографий и портретов женщин своей семьи. Их лица смотрели сурово и чуть отстраненно из простых деревянных рамок на фоне темных стволов и ветвей парка. Гвендолин Уиллс, Кэролайн Глинн и Опал Эндерс. Портрет ее бабушки тоже был здесь. Нест повесила его после ее смерти. Выбрала ранний снимок, одни из тех, где Эвелин Фримарк выглядела юной, дерзкой и необузданной, с развевающимися волосами, с обещанием во взоре. Вот почему Нест любила вспоминать Ба. Фото передавало сильные и слабые стороны Эвелин.

Нест пробежала глазами всю группу портретов, проходя в холл, восхищаясь решимостью в их глазах. Женщины рода Фримарков, как она любила их называть. Все они служили Слову, сотрудничали с Пиком, помогая лесовику сохранять в равновесии мощную природную магию, наполнявшую парк. Все они родились с собственной магией, хотя и не каждой удалось научиться ею управлять. Нест вспомнила о темных секретах бабушки, о тех хитросплетениях, которые были связаны с ее магией, и о цене, которую за это пришлось заплатить.

Портрета матери здесь не было. Кейтлин Энн Фримарк оказалась слишком хрупкой, чтобы соответствовать требованиям магии. Она умерла совсем молодой, вскоре после рождения Нест, пав жертвой предательства своего возлюбленного-демона. Нест держала ее фотографии на столике в гостиной, где на них постоянно падал ласковый солнечный свет.

Третий стук раздался, когда она как раз достигла двери. Нест открыла. Маленькие серебряные колокольчики на гирлянде, висевшие над дверным глазком, тихонько зазвенели от этого движения. Она не стала особенно мудрить с рождественскими украшениями — ни елки, ни огней, ни мишуры — только свежая зелень, россыпь ярко раскрашенных веточек да несколько подвесных украшений, принадлежавших еще Ба. Это Рождество она отпразднует глубоко в своем сердце.

Сухой, морозный зимний воздух ворвался в дом, когда Нест отперла наружную дверь и вышла на крыльцо.

Снаружи стоял пожилой мужчина, одетый во все черное. Прежде такой наряд назывался сюртуком — двубортный, с широкими лацканами, доходящий до колен. Черная шляпа-котелок не могла скрыть клочковатых седых волос, живших, казалось, самостоятельной жизнью и во что бы то ни стало стремившихся вырваться на свободу. Лицо избороздили морщины, солнце и ветра выдубили его, а глаза были прозрачного серого цвета, почти лишенные оттенка. Он улыбался, и все лицо его словно собиралось в гармошку. Он был выше Нест на несколько дюймов, и сейчас спустился на одну ступеньку, как бы желая исправить несоответствие.