В.Каргалов описывает (в книге «Полководцы Древней Руси») модель не просто соправительства, а разделения власти между Ольгой и Игорем по сферам военной и гражданской. На другой же день после свадьбы юную княгиню увезли в Вышгород, где у нее был собственный двор и откуда она полновластно правила Русью, замещая почти постоянно отсутствующего в Киеве Игоря:

…Само собой получилось, что люди, отчаявшись дождаться князя Игоря, стали искать суда у княгини Ольги. Тиуны, озабоченные неотложными хозяйственными делами, знали дорогу к Ольгиному городку лучше, чем к красному княжескому двору в Киеве. Градники и древоделы приезжали к Ольге за советами, где рубить новые грады, а где подновлять старые, а потом и вовсе переселились со своими умельцами в Вышгород. В несокрушимых подклетях вышгородского двора, под присмотром Ольги, хранились самые цeнныe товары. В земляной тюрьме-порубе Вышгорода томились в тесном заключении лютые недруги князя Игоря, надзор за которыми опасно было доверить постороннему человеку…

Немного времени прошло, и Ольга крепко прибрала к рукам Киевскую землю, уже привыкла смотреть на нее как на свой большой двор, требующий хозяйского глаза, ключи от которого лyчше хранить на собственном поясе, не передоверяя никому…

Князь Игорь замечал, что люди все реже обращаются к нему с повседневными делами, и воспринял это как должное. Киевский дворец был ухожен даже лучше, чем раньше, кони на конюшнях сыты и веселы, холопы почтительны и одеты в чистое, подклети ломятся от запасов – чего еще желать? Постепенно он привык отсылать к Ольге докучливых просителей и жалобщиков, даже нaместников и своих мужей-дружинников, проевших раньше времени положенную им долю дани и просивших еще. Власть киевского князя как бы разделилась надвое: на войне предводительствовал Игорь, а внутренней жизнью огромной страны заправляла Ольга.

…На переломе исторических эпох князь Игорь и княгиня Ольга олицетворяли собой два различных общественных начала – родовое и феодальное, два образа жизни, два миропонимания. Игорю были близки отчаянная смелость и бесшабашность предводителя конной дружины, Ольге – рачительное упорство и расчетливость хозяина-вотчинника. Игорь остался в привычной для себя обстановке дружинных пиров, так походивших на прежние родовые братчины, набегов на соседние племена, коротких добычливых войн, а остальное было уделом княгини Ольги…

Художественно эта реконструкция выглядит вполне убедительно, но я бы не сказала, что в этой модели Игорь и Ольга олицетворяют два различных общественных уклада. Скорее это вполне семейное разделение труда, сфер влияния «в доме» и «вне дома», где хозяйка управляет хозяйством лично, не имея никакого руководящего аппарата из посторонних людей. Только хозяйство у нее стало размером от Балтийского моря до Черного…

* * *

Итак, можно допустить, что именно Ольга была родственницей и наследницей Олега Вещего. Но единственной ли? Не было ли других претендентов? Здесь мы вступаем на довольно зыбкую почву, но как будто кое-кто просматривается.

Некоторые обстоятельства говорят в пользу той концепции, что Ольга не была сиротой с точки зрения кровного родства. В источниках мелькают еще несколько предполагаемых членов этого рода, но опознать их мы можем лишь по наличию династических имен.

Первый из них – некий Хлгу, упомянутый в так называемом «Кембриджском документе», который представляет собой отрывок из письма неизвестного хазарского еврея Х века. В документе описывается нападение русов на хазарский город Самкерц (Самкрай), на Таманском полуострове. Предводитель их назван «Х-л-гу, царь Русии». «H-l-g-w, что, согласно правилам еврейской графики, может читаться Halgu (Halgo) или Helgu (Helgo)», – пишет П. К. Коковцев в работе «Еврейско-хазарская переписка».