Сковородка горит? Сэди еще даже не проснулась толком и уж тем более не собиралась завтракать.
Она вывела ребятишек на пятачок у большого клена, листва которого переливалась всеми красками осени. Придерживая с таким трудом пойманного Такера, Сэди забрала тяжелого младенца из дрожащих худеньких ручек Эмбер и решительно положила его на землю. Вдалеке послышался вой сирены.
Эмбер заплакала и принялась тереть глаза крепко сжатыми кулачками.
— Я не хотела этого. Я собиралась приготовить тебе на завтрак яичницу с ветчиной, — проговорила девочка сквозь слезы. — Я не хотела!
Сэди опустилась на колени и протянула к ней не занятую Такером руку. Эмбер бросилась к тетушке в объятия.
— Я не нарочно!
— Конечно, не нарочно, детка, — успокоила Сэди малышку. Вскоре рыдания сменились тихим бессвязным бормотанием. И даже Так сел на землю и погладил свою всхлипывающую сестренку по голове.
Завывание сирен раздалось совсем близко.
Ну пожалуйста, прошептала Сэди, взывая к Господу Богу, сделай так, чтобы этого человека не было среди добровольных пожарных Слипи-Гроува!
Однако Сэди понимала, что все ее призывы к небесам напрасны. Лучше уж помолиться за дом брата и невестки.
Сэди обернулась и взглянула на дом. Это был с любовью восстановленный фамильный особняк 1920-х годов. Серый с белым, одноэтажный, он был окружен тремя крытыми верандами, выходившими на большой, почти в целый акр, двор. Полы в доме — из твердых пород клена, обои — с изящными рисунками и с нанесенным вручную, по трафарету, бордюром, стены в некоторых комнатах обшиты дубовыми панелями. Во всем доме, в оформлении и убранстве каждого уголка чувствовались тепло и очарование, которые излучала невестка Сэди.
— Неужели картины папочки сгорят? — спросила Эмбер, горестно икая.
Сэди показалось, что в сердце ей вонзилась острая игла. Мало того, что сокровищам Саманты грозит гибель. Еще и работы Микки! Разве могу я допустить, чтобы с его картинами что-нибудь случилось?
Хватит с нас и болезни почек, свалившейся на Саманту. Как я буду жить дальше, если брат и невестка, в первый же раз после отъезда позвонив домой, услышат «радостную» новость: и особняк их, и картины сгорели, а я стояла во дворе и любовалась пожаром?
А что будет с детьми? Скорее всего, мне придется переехать с ними в мотель. Кошмар! А что я скажу Эмбер? Ничего себе — так вот запросто потерять дом! Не слишком ли рано она поймет, что жизнь переполнена опасностями? Не слишком ли остро почувствует, как это рискованно — привязываться к кому-то или к чему-то всей душой? Нет, мне надо что-то делать!
Сэди вложила ладошку Такера в руку Эмбер.
— Не отпускай его от себя, что бы ни случилось. А вы, молодой человек, сидите здесь. И не отходите от сестры ни на шаг, иначе я… — Чем бы мне его припугнуть? — Я оставлю Снэппи в доме!
Такер перевел взгляд на особняк. Из окна кухни валил густой дым.
— Снэппи, — перестав плакать, позвал мальчик шепотом своего светло-желтого кролика. — Снэппи…
Сэди не расслышала слов Такера, сейчас ей было не до него.
Сода, промелькнуло у нее в голове, и Сэди со всех ног бросилась к дому.
Кухня была вся в дыму, на сковороде бурлило и клокотало горящее масло.
Кто бы мог подумать, что от одной маленькой сковородки с яичницей может быть столько дыма?
Глаза у Сэди заслезились. Она закашлялась и, распахнув дверцы кухонного шкафа, стала нервно искать соду. Наконец, уже задыхаясь от дыма, Сэди наткнулась на вожделенную банку и торжествующе вывалила все ее содержимое на охваченную пламенем сковородку.
Но банка оказалось почти пустой: на языки пламени высыпалась щепотка порошка, и толку от этого не было никакого. |