С невероятной силой она вырвалась от него и замахнулась правой рукой. Она задыхалась.

– Ублюдок! – выкрикнула она, и хотя он вдруг с удивлением сообразил, что она собирается сделать, понимание пришло слишком поздно. Ее кулак врезался ему в солнечное сплетение, заставив его издать хриплый звук и согнуться пополам. Черт побери, она не слабенькая!

Он инстинктивно среагировал на следующий удар в челюсть и успел схватить ее за запястье, В животе чертовски болело. Одно дело получить удар в живот, когда его ждешь, напрягая мышцы так, что он превращается в стальную стену, но он совсем не ожидал, что она ударит именно сюда. А уж удар то у нее что надо, черт побери!

– Как вы смеете! – заявила она. – Будь у меня револьвер, я бы вас пристрелила. Наглый ублюдок!

Между ними было не более фута. Бретт грубо дернул ее за кисть, так что она упала ему на грудь, но она даже не поморщилась и не вскрикнула. Ее синие глаза сверкали. В ответ на ее необузданную ярость у него возникло желание подчинить ее себе, показать свое мужское превосходство. Мгновение они стояли лицом к лицу, глядя друг другу в глаза с расстояния всего в несколько дюймов. Он видел, что ее переполняет ненависть к нему, и в нем вспыхнуло дикое, необузданное желание обладать ею.

Свободной рукой он так сильно сжал ее подбородок, что потом кожа еще долго оставалась розовой, притянул ее к себе и поцеловал грубо, жестоко, неотступно. Она отбивалась, но, хоть она и была сильной, все же с ним ей было не справиться. К нему вдруг вернулся разум. Он отпустил ее и оттолкнул от себя.

Она приземлилась на четвереньки в мокрый песок, глядя на него как дикая, шипящая кошка. Не сводя с нее глаз, задыхаясь, словно пробежал целую милю, Бретт пытался справиться с вызванным ею приступом жестокости. Почувствовав, что несколько восстановил самообладание, он подошел к ней и протянул руку.

– Вставайте, Сторм, – произнес он голосом, хриплым от бурливших в нем чувств.

Ее реакция была для него неожиданной. С криком, напоминавшим индейский клич, она обхватила его ноги, и он упал на четвереньки в песок. Она с леденящим душу воплем прыгнула на него. Он быстро перевернулся на спину, обхватил ее запястья, опрокинул ее и прижал к песку, не без иронии подумав, что такое положение в данный момент вовсе не безопасно, хотя и по другой причине.

– Я убью вас, – бесполезно сопротивляясь, выдохнула она.

– Боже, вы просто немыслимы, – сказал он. Его дыхание смешивалось с ее дыханием. Потом добавил: – Я прошу извинения, искренне прошу.

– Ненавижу вас! – кричала она. – Пустите меня! Сейчас же!

– Не вздумайте повторять ваши штучки, – предупредил он.

Она промолчала. Он осторожно поднялся и снова предложил ей руку, но она, не обращая на нее внимания, гибко, с изяществом танцовщицы вскочила на ноги, размашисто подошла к лошади и вскочила в седло. Через мгновение она уже неслась легким галопом вдоль берега.

Он торопливо уселся на своего серого и погнал его галопом, потом придержал и поехал с той же скоростью. Что он мог ей сказать? Он непростительно забылся. Он даже не понимал, как это случилось. Если бы она не ударила его – ударила, подумать только, – он бы не стал снова целовать ее, во всяком случае так грубо. Весь оставшийся путь до дома Пола он обдумывал, как лучше извиниться.

Когда они ехали но дорожке к дому, он понял – надо что то делать.

– Сторм, это был всего лишь поцелуй. Простите меня. Вы очень красивы, и я не совладал с собой. – Он говорил совершенно искренне, следя за каждым ее движением.

Она не оборачивалась.

– Только поцелуй, – попробовал он еще раз, когда она соскользнула с коня около веранды. Она уставилась на него:

– Я не принимаю ваших извинений. Никогда больше не приближайтесь ко мне.