Этот парень принес ее сюда, спрятал под корнями белого дуба, чтобы она… Что она должна… Что за глупости, кто так обращается с девушками?! Похоронить решил? Так она жива и когда доберется до него – кто бы он ни был, – он узнает…

Девушка застыла. Кто-то ощутимо дергал ее за штанину и рычал.

«Волк? Лиса? Рысь?! – девушка запаниковала. – Я заняла нору этой твари, и она очень недовольна? Этот идиот не мог проверить, обитаема нора или нет, прежде чем меня сюда засовывать? Кто вообще засовывает девушек в норы! Маньяк чертов! А вдруг это барсук? Бешеный барсук?!»

Девушка с ужасом задергалась, со страху оторвала корень – отбиваться от неведомого зверя, вдохнула поглубже и поползла на свет.

Солнце ослепило, она откатилась в сторону и замахала палкой:

– Отвали от меня, барсук! Я невкусная!

Ее не ели. Даже не кусали.

Девушка приоткрыла глаза, заорала и закрыла. Слезы катились градом. Как же свет режет!

– Черт! – она привалилась к дереву. Даже не разглядела, что за тварь ее тащила. А вдруг она сейчас раздумывает, с чего бы начать – с руки, ноги или филейной части?

Справа удивленно заворчали.

Девушка выбросила руку, целясь на звук, и с радостью услышала обиженный визг.

– Проваливай в нору, я ее освободила!

Ворчание перемещалось. Тварь явно не собиралась заселяться. Ходила кругами.

«Точно барсук, они хозяйственные. Хочет меня на зимние припасы пустить!» Девушка оперлась на палку, с трудом встала. Прислонилась к дереву.

Ноги дрожали. Сколько она провалялась? Мышцы так атрофируются, если лежать не меньше месяца.

Откуда она знает слово «атрофироваться»? Что она вообще знает?

Девушка сосредоточилась. Смутная тень лица, которое она уже вспомнила, дерево, земляная глотка, глотающая ее целиком, и после тьма, тьма, тьма… нет, больше ничего, совсем ничего!

Но, кажется, этому парню она доверяла.

«Ага. А он воспользовался доверием бедной девушки и засунул ее под дуб. Небось и барсука он приманил, чтобы поиздеваться всласть. Садист! Изверг! Чудовище!»

Легкий шорох, чьи-то мягкие лапы ступают по траве. Трава, тепло – значит, лето. Птицы переговариваются, а вот людей не слышно. Значит, она в лесу, и рядом бродит какая-то зверюга. Отлично.

«Спокойно! Дикие звери не нападают без нужды. Наверняка бедное животное рассчитывало на свою нору и очень расстроилось, что она занята. Сейчас потихоньку уйду, и оно успокоится. Поселится в норе, натащит мха, листьев, найдет себе симпатичную барсучиху, заведет парочку барсучат… А я пойду, тихо, спокойно, к людям… Вот так…»

– Эй, барсук, я ухожу. Провожать не стоит. У меня есть палка, имей в виду.

Она шагнула, ноги подкосились, и она рухнула в траву.

Палка улетела в сторону, она раскинула руки и лежала как главное блюдо на празднике. Подходи, выбирай лакомый кусочек.

Ворчание! Он совсем близко, прямо у лица – а у нее нет сил, даже чтобы от комара отбиться!

Ну и воняет у этого барсука из пасти!

– Ай!

Горячий шершавый язык облизал веки, пробежался по щекам, носу. Густые усы щекотали лицо.

Кажется, есть ее не будут.

– Зверь, ты кто? – девушка села и замерла – животное запрыгнуло на колени. Увесистая тварь. Может, это ее собака? Она нашла ее бедную, закопанную маньяком в лесу, и откопала. Вот же она дура, у нее же был питомец! Она вспомнила. Да, это ее пес, и звали его… Да как же его звали? Ларри? Леонард? Ли Фань? Ладно, пусть будет Тоби.

– Здравствуй, Тоби! – радостно сказала девушка и погладила своего верного пса по вытянутой морде, густым усам, маленьким ушам.