Чед уже ушел, а Ли все еще испытывала муки неутоленного желания, ранее совершенно ей неизвестные, — внизу живота появилась какая-то тяжесть, соски покалывало, в горле застрял комок.

Она легла в кровать, но прикосновение к прохладной простыне дало ей какое-то совершенно незнакомое ощущение собственной наго-

ты, своего жаждущего мужских ласк тела. Свежий аромат туалетной воды, которой пользовался Чед, все еще витал в воздухе, словно запутался в ее волосах. Стоило Ли повернуться, как ночная рубашка, касаясь ее груди, заставляла ее снова вспомнить о пережитом возбуждении. Каждое движение словно пробуждало к жизни ее дремавшую плоть, рождало в ней какую-то новую женщину, которой прежде не существовало.

Ли удивительно остро ощущала окружающий мир — все звуки, картины, прикосновения и запахи. Ее язык еще не забыл сладостное прикосновение языка Чеда, и она все время облизывала припухшие губы. Ли казалось, что ее глубоко спрятанные чувства вдруг вырвались наружу и наслаждаются обретенной свободой. В ее мозгу рождались совершенно немыслимые фантазии наслаждения.

Ли хотела мужчину. Ли отчаянно нуждалась в нем.

Ее щеки покраснели от стыда и чувства вины, она зарылась лицом в подушку. Когда это было в последний раз? Почти год назад. Молодой матери не следовало бы думать о таких вещах, но Ли знала, что хочет ощутить мужскую силу рядом с собой, внутри себя.

И это должен быть не просто какой-то мужчина. Ли хотела Чеда.

Даже теперь, когда наступило утро, острота желания не притупилась.

— Это глупо, это смешно, в конце концов, — отчитывала себя Ли, отбрасывая в сторону одеяло и вылезая из кровати. — Тоже мне, роковая женщина, а у самой даже кофеварки в доме нет. — Она накинула на себя плотный бархатный халат.

Сара только-только заворочалась в своей колыбели, когда Ли наклонилась над ней.

— Доброе утро, моя радость, — промурлыкала Ли, переворачивая девочку на спинку. — Сейчас я поменяю тебе памперс, а потом покормлю завтраком, — ворковала Ли, меняя дочке подгузник. — Возможно, мы никогда больше его не увидим, — сказала она малышке. — Он заглянул к нам только из любопытства, ему просто захотелось узнать, все ли у нас в порядке.

Ли закрепила памперс и понесла Сару на кухню.

— Ну и что из того, что он поцеловал твою мать? — продолжала Ли свой монолог. — Целовался он, надо признать, как настоящий профессионал. Не стоит даже и говорить — у него явно была большая практика. Возможно, у него просто в последнюю минуту сорвалось свидание, и он не придумал ничего лучшего, как навестить нас. Что ты об этом думаешь?

Сара выразила глубокое удовлетворение поглощаемой ею кашкой из злаков с персиком.

— Он и в самом деле очень привлекательный мужчина. Уверена, что тебе он тоже понравился. В конце концов, в некотором смысле ты появилась на свет благодаря ему. Высокий, мускулистый и… гм… твердый. Сара, когда он прижал меня к себе, мне захотелось раствориться в нем.

Но он вовсе не груб, — быстро пояснила она, вытирая девочке рот влажным бумажным полотенцем. — Он и с тобой был таким же нежным. Вспомни, как он кормил тебя мороженым. Конечно, даже я понимаю, что он — мужчина с опытом. Его рот… и его руки… Я все думаю, какое должно возникнуть ощущение, когда… Хотя мне это ощущение знакомо.