— Похоже, ваша экономка очень любит подавать чай вашим гостям, — заметил он на полпути к лестнице.

— Думаю, она немного скучает, ведь в доме только я и дневная горничная.

— Как я понял, у вас небольшая семья?

Аделаида поднялась до первой лестничной площадки и стала подниматься выше.

— Я живу одна, не считая миссис Тревельян.

— Должно быть, вам трудно без мужа. Примите мои соболезнования в связи с этой потерей.

— Спасибо, это случилось несколько лет назад.

— Однако вы до сих пор носите траур.

— Если отбросить сантименты, я считаю вуаль очень практичной вещью, как вы, вероятно, уже заметили сегодня в музее.

— Да, — сказал Гриффин, — учитывая ваше хобби, я вполне понимаю вашу потребность в скрытности.

Эту реплику Аделаида проигнорировала.

— Что касается того, что в доме редко бывают гости, так это потому, что я только недавно вернулась из Америки. Я здесь мало с кем знакома, а родственников у меня нет.

— Если вас больше ничто не связывает с Англией, зачем вы вернулись?

— Сама не знаю, — призналась она. Аделаида не раз задавала себе тот же вопрос. — Могу только сказать, что мне казалось, что настало время вернуться.

Аделаида миновала еще одну лестничную площадку и стала подниматься быстрее. Последний пролет она преодолела с такой скоростью, что слегка запыхалась. А у Гриффина даже дыхание не сбилось. Было видно, что он находится в прекрасной физической форме. Ей вдруг пришло в голову, что благодаря ее новому занятию она за последние недели достаточно насмотрелась на джентльменов в разной стадии раздевания и одевания, но очень мало у кого из них была такая мужская фигура, на которую женщине захотелось бы посмотреть снова. Однако Аделаида знала, что если бы она когда-нибудь наткнулась на обнаженного Гриффина Уинтерса, она бы не смогла удержаться и украдкой разглядела бы его. Нет, даже не так: она бы тщательно разглядела его во всех подробностях.

Не стоило удивляться, что Гриффин не запыхался, как она. На нем же не было платья весом в несколько фунтов. Она давно отказалась от жесткого костяного корсета и от нескольких слоев модного нижнего белья, но оставался еще вес многих ярдов ткани, необходимых, чтобы платье красиво драпировалось и выглядело модно, не говоря уже о нижних юбках, необходимых, чтобы его-поддерживать, и от этой тяжести избавиться было невозможно. Носить мужское платье ей было намного удобнее и не в пример легче.

— Вы были правы, — сказал Гриффин очень тихо. — Я не видел эту Лампу с шестнадцати лет, но ее энергию ни с чем не спутаешь. Я чувствую ее токи даже здесь, в коридоре.

Аделаида тоже ощущала струйки темной энергии, просачивающиеся в щель под дверью. Параэнергия была такой мощной, что она могла ее различить, даже не увеличивая силу своего дара. Аделаида напомнила себе, что токи, испускаемые Лампой, ей давно знакомы. Она жила с ними с пятнадцати лет. Но для Гриффина сила Лампы, вероятно, станет своего рода шоком.

— А вы думали, я вам лгала? — спросила Аделаида.

Она быстро напомнила себе, что не должна обижаться на его недоверие к ней, у нее нет на это никаких разумных причин, да и с какой стати ее вдруг стало волновать мнение криминального лорда?

— Нет, миссис Пайн, не думал. — Гриффин рассматривал запертую дверь, — Я не сомневался, что вы верили в то, что говорили. Но я должен был допустить небольшую вероятность того, что вы ошибались.

— Я понимаю. — Голос Аделаиды смягчился. — Вы не хотели слишком давать волю надеждам, чтобы потом не разочаровываться.

— Что-то в этом роде, — вежливо согласился Гриффин.