Я чуть было не открыла рот, чтобы возразить, но передумала. И так я навязала себя Хью, когда он хотел отослать меня обратно в Джернейв, поэтому сейчас мне следует согласиться с любым местом, которое он сочтет для меня наиболее безопасным. Мне не хотелось вядеть сражение, каким бы маленьким оно нн было, и не потому, что я боялась за себя, а потому, что преходила в ужас от мысли, что увижу раненым Хью, или сэра Джеральда, или даже Фечняа либо Мерина. И после этого у меня не было возможности передумать еще раз. Когда Вильям Ипрский вышел, за ним последовал Хью. Я слышала, как он попрощался с Ипрским, а потом созвал командиров отрядов и приказал построить солдат для марша.

Не знаю, смогла ли бы я придерживаться принятого решения и не передумать за те часы, которые мы двигались в Вервелл, но у меня опять не было выбора. Хью скакал вместе с командирами отрядов, – я полагаю, чтобы составить план сражения, потому что когда мы подъехали к холму, под которым стояла деревня, казалось, все уже точно знают, что им делать. Потом он пришел туда, где я чуть в стороне от дороги ждала вместе с Эдной, Фечином и Мервином, и сказал:

– Ты останешься здесь. Не уходи, что бы ты ни услышала и ни увидела. Мне нужно знать, где я смогу тебя найти. Фечин и Мервин будут с тобой, и я за тобой приду.

Я с готовностью согласилась, и он улыбнулся, – но было видно, что думает он уже о предстоящем сражении.

Несмотря на данное Хью обещание и мой страх, звуки битвы потянули нас вперед. Я видела, как люди дрались, кто то падал, а наносившие по ним удар били опять, чтобы добить совсем, иногда бежали вперед, чтобы разить других; нередко их били и самих, и они тоже падали. В мгновение ока я уже не могла различить, где были наши, а где враги. Не удалось отыскать даже Хью, и сэр Джеральд также исчез в людском потоке.

Я раньше не представляла, какая неразбериха создается в сражении, – люди убивают и ранят друг друга, не зная, кого они бьют и смертелен ли был удар. И только сейчас я поняла, что не могла быть наградой Бруно за убийство папы. Даже если Бруно сразил моего отца или брата, кто об этом знает? Такое сражение непохоже на взятие крепости или поместья, когда победитель знает побежденного. Возможно, я досталась Бруно за взятие Улля, но папа был убит в большем бою, чем при взятии деревни Вервелл. Мне никогда не узнать, от чьей руки он погиб, и я была этому очень рада.

Думаю, сражение длилось не более получаса. К тому моменту, когда шум битвы затих вдали и побежденные побросали оружие и щиты, солнце лишь чуть сместилосо на небосводе. Больше времени заняло собрать раненых и обеспечить охрану захваченных пленных. Вскоре после этого явился Хью и привел меня в самый большой дом в деревне. Дом был чист и меблирован для барона, командовавшего отрядом, а тот готовил его для императрицы.

Когда мы вошли в Вервелл, я обнаружила, что все население деревни было выведено. Женщин не было, а с отрядом сэра Вальтера Эспека послали только одного лекаря. Я не такая уж умелая целительница, но успела в своей жизни зашить много шрамов и не раз делала припарки для ссадин своим братьям, так что, собрав в деревенских садах те травы, которые удалось найти, мы с Эдной пытались лечить ими раненых. Я радовалась, что и мне нашлось дело. На следующий день опять шла борьба. Дважды за деревней раздавались крики и звуки сражения. И каждый раз в сарае прибавлялось раненых, а в загоне для пленных – солдат, у которых было отобрано все, кроме портков и рубашек. Каждый раз я бросалась посмотреть, нет ли среди пленных какой нибудь важной особы, которую можно было бы обменять на короля, но в хижину в дополнение к нашему мелкому барону затолкнули лишь двух второстепенных рыцарей.

Тем не менее одна из новостей, вселив в меня надежду, заставила сильнее биться сердце. Этим утром, 14 сентября, в Праздник Вознесения Святого Креста, армия королевы атаковала силы, которыми Роберт Глостерский осаждал крепость Волвси, и разбила их.