– Слушай, о нем никогда не говорят подобных вещей.

– Если ты выйдешь за него замуж, я выйду за Жюля.

– Итак, судьба бедного Жюля зависит от меня? Я боюсь, что тебе придется долго ждать, Жоржетта, потому что, во-первых, де Солн не хочет жениться на мне, а, во-вторых, я не желаю выходить за него замуж.

– Поживем, увидим, – загадочно сказала Жоржетта, поднявшись и примеряя шляпу.

– Мы зайдем на выставку и посмотрим, каковы там дела, а потом пойдем к «Румпельмайеру» пить чай.

– Ты думаешь, чтобы мы вместе?

– И Симпсон также.

– Туанетта, ты человек с сердцем. Жоржетта поспешила в свою комнату, чтобы одеться. Когда она надевала черную шифоновую блузу, две слезы упали на ее складки. До нее быстро доходили обычные людские сплетни. Она знала все о визите Тони к де Солну, хотя Тони с ней об этом не говорила. Она видела частые письма из Каира, и она любила Тони. Потерять Тони – это потерять вкус к жизни, но Жоржетта решила покончить с этим. Если де Солн протестует против ее проживания в квартире, а инстинктивно она чувствовала, что это так, она уйдет – она даже выйдет замуж за Жюля и не станет мешать Тони. Она ни на минуту не сомневалась, что он со временем женится на Тони. Желание Тони пойти с ней пить чай ее сильно тронуло. Она сильно сморкалась, пока закалывала желтые локоны под большую шляпу. Известность и успех нисколько не изменили Туанетту.

– Всякий другой бы изменился, – вздохнула бедная Жоржетта, – я, разумеется, танцовщица из кабаре, не совсем подходящая особа для совместной жизни с нею. Я уберусь. Я возьму старого Жюля.

На выставке была масса народу. Много людей подходили и поздравляли Тони.

У нее было ощущение, что это происходит во сне, когда она взглянула на толпу, на картины по стенам. И это она привлекла этот поток людей, она рисовала эти картины. Еще два года тому назад она делала моментальные наброски в маленьком кафе. Все это казалось таким невероятным, и все же это была правда: нацарапанная подпись «Тони» сбоку на каждом рисунке свидетельствовала о том.

К ней подошел Дюформ, знаменитый журналист. Он был румяный и рыжий нормандец.

– Ваша тонкая линия, ваша уверенная линия так необычайно хороша, – сказал он.

Тони покраснела от удовольствия.

– Я вам пришлю набросок, – продолжал большой человек, – маленький подарок артиста артисту.

– Сударь, ваши слова имеют для меня такую же ценность, как и ваш подарок, и я буду на это смотреть как на одно из самых лучших моих сокровищ.

Он посмотрел ей вслед, когда она пошла по длинной зале.

– Вот что называется соблазнительная женщина, мой друг, – сказал он рассеянно Коллину, продолжая смотреть вслед Тони.

«Румпельмайер» был оживлен и привлекателен. Они заняли маленький столик у окна, так что могли видеть всех входящих и выходящих. Тони была сущим ребенком в отношении пирожных, в особенности с каштановым кремом. Она заказала кофе и едва начала его наливать, как вошел де Солн. Он был, разумеется, в обычном городском платье, но Тони своим критическим глазом заметила, что он выглядит наряднее обыкновенного. Тони видела, как подъехал сбоку его мотор. Рядом с ним шла высокая дама с очень суровым лицом. Она тоже была чрезвычайно нарядна, но не по последней моде. Де Солн оглядел комнату, его быстрые глаза искали столик. Наконец он повернулся к столикам у окна. Он сразу заметил Тони. С легким восклицанием он кинулся к ней.

– Я сегодня утром вернулся. – Он поклонился Жоржетте, затем Тони. – Я хочу вас представить моей матери.

Итак, суровая дама была его мать! Жоржетта мгновенно поднялась, лицо ее густо покраснело.