Тони прямо взглянула на него.

– Я понимаю… немного, – прошептала она. – В Париже Симона всегда говорила о любви, но я обыкновенно не очень прислушивалась; теперь я вспоминаю кое-что. Роберт, неужели ты думаешь, что мне было бы не все равно, что бы со мной ни случилось, если бы это только случилось через тебя? Я не знаю, как другие любят, но я чувствую, когда ты целуешь меня, что я любила бы и боль, которую ты бы мне причинил: я так жажду тебя!

– Ты меня искушаешь так, как никогда еще в жизни меня и не искушали, – сказал он резко.

– Я хочу тебя…

– Тони! – с отчаянием крикнул он. – Не говори мне таких вещей; помоги мне уйти. Из-за тебя же, моя родная. Разве ты хочешь, чтобы я скверно поступил с тобой? Тебе только кажется, что ты этого хочешь, но потом будешь жалеть. Моя любовь, я уступаю в одном. Ты должна остаться здесь, в городе, и мы будем встречаться. Я заставлю Гетти оставить тебя здесь. Идем, дорогая, я тебя отвезу теперь домой.

– Теперь мне все равно, я могу пойти, теперь, когда я знаю, что ты меня любишь.

– Люблю, – и он привлек ее к себе. – Если бы я когда-либо раньше любил так, как я люблю тебя, моя жизнь сложилась бы иначе.

Они вместе спустились вниз и вышли на улицу. В моторе никто из них не произнес ни слова. Тони конвульсивно приникла к нему.

– Я завтра приеду, моя любовь, мое сердце, – прошептал он. – Будь дома около пяти. Спокойной ночи!

Парсонс открыл двери, и Тони проскользнула на лестницу, никто, казалось, не заметил ее отсутствия.

На момент она с горечью подумала о том, как абсолютно безразлично ее тете или Фэйну то, что она делала или куда она ушла. Значит, ей не следует думать о них. Но затем она вспомнила о Роберте, и мысль о нем затмила все остальное.

ГЛАВА XVIII

Пламя в груди. Я между адом и небом.

Леди Сомарец встретила Роберта с излияниями.

– Ты выглядишь не очень хорошо, – сказала она недовольным тоном. – Ты выглядишь так, как будто плохо спал.

На момент Роберт и Тони встретились глазами: оба знали, что последняя ночь проведена без сна.

– Я совершенно здоров, спасибо, дорогая, – сказал он, накладывая себе пирога. – Как тебе жилось?

– В Уинчесе было очень тихо, разумеется. Это так естественно.

– Я думаю, что Фэйн действительно хорошо хозяйничает. Мне сказал приказчик, что он уже совершенно овладел делами по имению. А каковы успехи Тони? – спросил Роберт, улыбаясь.

– Тони на будущей неделе уезжает в Германию, – сказала леди Сомарец непререкаемым тоном.

– Действительно, почему?

– Почему? Ясно, что для ее блага, мой дорогой Роберт.

– А что Тони скажет на все это?

– Мой дорогой Роберт… – леди Сомарец кивнула ему головой.

Он обратился к Тони.

– Я не хочу ехать, – ответила она, и глаза ее прыгали.

От сознания близости Роберта к ней вернулась веселость.

– Веселое занятие: быть всегда либо в школе, либо вне дома.

– Это самое лучшее для Тони, – сказала леди Сомарец решительным тоном. Роберт действительно становился бестолковым и надоедливым. Она обратилась к Тони: – Пойди, пожалуйста, к Мэннерс и попроси у нее носовой платок.

Девушка тотчас же вышла.

Как только дверь за ней закрылась, леди Сомарец посмотрела на Роберта.

– Ты был очень докучлив, – с упреком сказала она.

– Я? А что я сделал?

– Было много лишних неприятностей по поводу этой поездки в Германию.