Уклод с силой выдохнул.

– Ладно… ладно… ладно, – он явно обращался не столько к нам, сколько к себе самому. – Ладно, мы здесь. – Он посмотрел на меня. – Ты ведь произнесешь приветствие, мисси?

– Я веду себя вежливо со всеми… кроме глупцов и безумцев.

– Черт возьми, детка, твои слова не вселяют в меня уверенность.

Закинув руку за спину, он сделал что-то со спинкой своего кресла. Удерживающие его щупальца ослабели, но в кресло не втянулись, как происходило прежде; по-видимому, этот механизм тоже перестал работать, поскольку теперь мы не были связаны с зареттой. Потом Уклод наклонился ко мне и освободил захват.

– Дальше выпутывайся сама, сладкая моя, – сказал он и занялся Ладжоли.

Пока я освобождалась от пут, люк позади закрылся, полностью запечатав нас. Сквозь налипшую на мембрану розоватую кровь заретты все виделось смутно; и все же я разглядела, что мы находимся в большом помещении с нарисованными на стенах разноцветными деревьями. Сами стены по виду были сделаны из блестящего белого пластика, за исключением одной, которая напоминала матовое стекло. Я предположила, что по ту его сторону сидят важные люди, которые теперь обсуждают нашу судьбу.

Внезапно свет на потолке вспыхнул ярче, и мембрана вокруг нас угрожающе затрещала.

– Наши хозяева герметизировали транспортную платформу, – сказал Уклод. – Сейчас появятся болваны из службы безопасности.

По-видимому, это слово относилось к мрачным личностям в скафандрах оливкового цвета, вооруженным дубинками или станнерами. Они в большом количестве ворвались в помещение и с чрезвычайно важным видом окружили нас. Их предводитель (какого пола, я не поняла; одеты все они были одинаково, а голос у него был противно-воющий) прокричал что-то, не похожее на слова. Один болван выскочил вперед с пистолетом наготове, выстрелил в нашу мембрану – и из дула выплеснулось нечто грязно-зеленое. Наверно, это была какая-то химия: едва жидкость коснулась мембраны, она зашипела и затрещала, испуская клубы отвратительного дыма. Не прошло и десяти секунд, как в мембране образовалась рваная дыра, открывая доступ корабельному воздуху. Воздух, по правде говоря, пах мерзко, поскольку впитал в себя резкий металлический запах, испускаемый испаряющейся плотью «Звездной кусаки».

– Выхте! – закричал предводитель болванов. – Жио, жио, жио!

– На каком языке он говорит? – шепотом спросила я Уклода.

– На солдафонском, – ответил тот. – Коверкает нормальные слова, для краткости пропуская некоторые буквы, а то и слоги.

– Вых! – снова закричал болван. – Жио!

– Да-да, – ответил Уклод. – Выходим.

И шагнул к дыре, но я остановила его, положив руку на плечо.

– Постой… Все должно быть как положено.

Я пошарила взглядом по сторонам; то, что мне было нужно, лежало на полу: черная куртка разведчика, которую я захватила с Мелаквина. Я подняла ее, вдела руки в рукава; оказалось, очень даже ничего. Не слишком тяжелая, не слишком обтягивающая куртка свисала до середины бедер, то есть была достаточно длинной, чтобы прикрыть пищеварительную систему, если в конце концов мне придется есть непрозрачную пищу. Я застегнула ее спереди, как это у меня на глазах не раз делали разведчики. Потом я прошла сквозь дыру, и произошло историческое событие: мной был установлен первый контакт.