– А может, на самом деле он далеко-далеко, на какой-нибудь планете и просто посылает оттуда свое изображение, которое пристает к людям с вопросами? – Вот какая замечательная мысль пришла мне в голову!

Фестина с любопытством посмотрела на меня… но Уклод лишь отмахнулся от моих слов, словно они не имели отношения к теме разговора, и высказал следующее предположение:

– А что, если Поллисанд не один? Может, по вселенной бродят сотни таких типов, дожидаясь, пока люди во что-нибудь вляпаются?

– Я могу перечислить еще дюжину гипотез, и флотская служба разведки тоже – но фактически мы имеем одно: белый безголовый чужак появляется точно в момент, когда происходит какое-нибудь несчастье, и изводит людей вопросами. Поскольку он всегда выглядит и ведет себя совершенно одинаково, служба разведки склонна считать, что он единственный в своем роде. Но кто знает?

Уклод невоспитанно шмыгнул носом.

– Значит, ваши светила полагают, что Поллисанд принадлежит к высшим эшелонам Лиги? Такое продвинутое создание могло бы найти себе занятие получше, чем совать нос в дела людей, которые во что-то влипли.

Фестина пожала плечами.

– В Академии разведчиков мы изучали продвинутые расы… и пришли к выводу, что никто не знает, почему все они делают то, что делают. Черт, в подавляющем большинстве случаев мы даже понятия не имеем, на что они тратят свободное время. Садятся в кружок и сосредоточиваются на своем пупке? Наслаждаются произведениями искусства и достижениями науки, недоступными нашему пониманию? Переносятся в высшие измерения и играют в шахматы с потусторонними силами?

– Если бы я была потусторонней силой, – не выдержала я, – то не стала бы играть в шахматы. Ужасно скучная игра. Хороши только фигурки-кони. Если бы я была потусторонней силой, то придумала бы новую игру, только с конями. И выигравший получал бы замечательный приз, а не удовлетворялся бы ахами и охами по поводу интеллектуального достижения.

Оранжевый человечек испепелил меня взглядом.

– Постарайся не отвлекаться, мисси. Настоящие живые чужаки не играют в шахматы с воображаемыми божествами. Предполагается, – он снова посмотрел на Фестину, – что они должны есть, и воспроизводиться, и искать сырье для всяких хитрых штучек, которые создают…

– Не будь чересчур уверен в этом, – весомо заметила моя подруга. – Судя по тому, что нам известно о продвинутых расах, они перестроили себя с целью выйти за рамки мирских нужд. Один из наших профессоров высказывал теорию, что на определенном этапе эволюции разумные создания избавляются от всех своих природных черт. Нельзя идти вперед, пока всякая примитивная чушь тащит тебя назад. И дело не только в еде и воспроизводстве, но и в нравственной позиции. Например, люди, дивиане и другие расы примерно нашего уровня обладают склонностью к экспансии. Мы строим колонии, преобразуем планеты – в общем, стараемся сделать все, чтобы экономика продолжала расти. Однако тех, кто стоит выше нас на лестнице эволюции, такие вещи не интересуют. Нет никаких сведений о том, что кто-то из них владеет той или иной планетой. Они просто… ну, ты слышал о лас фуен-тес?

Уклод покачал головой. Фестина снова застучала по клавишам. На экране возник пустынный ландшафт: серо-желтая потрескавшаяся почва, по которой там и тут были разбросаны пучки растений, похожих на крошечные оранжевые шарики на веточках. Местность по диагонали прорезала белая полоса дороги; там, где когда-то лежали ныне вывороченные из нее булыжники, зияли дыры.

Древний путь тянулся к горизонту… но внезапно исчезал у края огромного провала.

Угол обзора начал меняться – провал становился все ближе и ближе.