Мышцы мои тут же скрутила судорога от долгого вынужденного бездействия. Но, не обращая внимания на боль, я освободил Вэл. Затем повернулся к Ледмену.

— Лучше убейте меня, — прохрипел он, уже достаточно очнувшись.

— Нет. В этом-то и различие между нормальными людьми и безумцами, — сказал я ему. — Я вообще не собираюсь убивать вас. Я позабочусь, чтобы вас увезли обратно на Землю.

— Нет! — закричал он. — Нет! Все что угодно, только не туда! Я не хочу вернуться к ним... после того, что они сделали со мной...

— Не вопите так! — оборвал я его. — На Земле вам помогут. Там вытащат из вас всю болезнь и ненависть и превратят в полезного члена общества.

— Я ненавижу землян, — прошипел он. — Ненавижу их всех.

— Знаю, — саркастическим тоном ответил я. — Вы просто переполнены ненавистью. Вы ненавидели нас так, что и года не остались на Земле после катастрофы в Сэндервилле. Вы сразу же, как только смогли, улетели на Марс. Вы так нас ненавидели, что не хотели жить на Земле рядом с нами?

— Зачем вы говорите мне все это?

— Затем, что если бы вы задержались еще немного, то смогли бы на часть своей пенсии купить пару протезов, а не кататься в инвалидном кресле.

Ледмен нахмурился, затем на лице его вновь появилось воинственное выражение.

— Мне сказали, что я парализован ниже талии. Сказали, что я никогда не смогу ходить даже с протезами, потому что у меня не работают нужные мышцы.

— Вы слишком быстро покинули Землю, — сказала Вэл.

— Это был единственный путь, — вызывающе заявил Ледмен. — Я должен был улететь...

— Она права, — перебил я его. — Атом может отнимать, но может и давать. Вскоре после вашего отлета была закончена разработка протезов, приводимых в движение атомными двигателями — удивительные штуки, практически, робоноги. Все выжившие в катастрофе Сэндервилля получили такие протезы бесплатно. Все, кроме вас. Вы были настолько больны ненавистью, что хотели поскорее убежать от мира, который презирали, вот и прилетели сюда.

— Вы лжете! — выкрикнул Ледмен. — Это неправда!

— О нет, это правда, — улыбнулась Вэл.

Я видел, как он обмяк, и на миг почти почувствовал жалость к этому несчастному безногому инвалиду, сидящему у стенки Купола под дулом бластера. Но затем я вспомнил, что он убил двенадцать Гейгеров — или даже больше — и что к этому числу собирался добавить Вэл.

— Вы больны, Ледмен, — сказал я. — Больны на всю голову. Все это время вы могли бы быть счастливы, быть полезны Земле, но вместо этого вы спрятались на Марсе, чтобы нянчить свою ненависть. Но вы еще можете стать полезным Земле. Если отбросите больные мысли о мести.

— Я все еще не верю в ваши робоноги. Я снова смогу ходить? Нет, нет, это все ложь. Мне же сказали, что я никогда не буду ходить.

Ледмен все еще упорствовал, но я видел, что здание его ненависти начало шататься, и решил дать последний толчок.

— А вы не думали о том, как я смог порвать провод, когда высвободил ногу и пинком опрокинул ваше кресло?

— Да... У человеческих ног недостаточно силы, чтобы разорвать такой провод... — пробормотал Ледмен.

— Разумеется, недостаточно, — сказал я, передал Вэл бластер и выскользнул из своего кислородного костюма. — Смотрите. — И я показал свои гладкие, блестящие, металлические ноги, почти беззвучное мурлыканье микродвигателей которых стало единственным звуком в наступившей тишине. — Я тоже оказался в Сэдлервилле во время катастрофы, — продолжал я. — Но я не стал сходить с ума от ненависти, когда потерял свои ноги.