Я ждал, что он заговорит о Хауи и синей птице, но он не упомянул о них ни словом. Когда же я сам, в конце концов, заговорил о них, прот вгрызся зубами в дыню и пожал плечами:

– Птица была там и прежде, только ее никто не искал.

Я не стал обсуждать с ним более серьезный вопрос: почему он дает «задания» другим пациентам? До тех пор пока результаты положительны, решил я, пусть себе дает.

Прот доел последнее киви вместе со шкуркой, и я включил магнитофон.

– Мне хотелось бы продолжить разговор о том, о чем вы упомянули в одной из прошлых бесед.

– Почему бы и нет?

– Мне кажется, вы говорили, будто на КА-ПЭКСе нет правительства, и что там никто не работает. Это правда?

– Сушая прада, началык.

– Я, наверное, туповат, но мне до сих пор непонятно, как же все-таки там у вас что-то делается. Кто строит библиотеки, производит для них оборудование, устанавливает его и следит, чтобы оно работало? Кто разрабатывает голографические программы, или как вы их там называете? Кто изготовляет посуду и шьет одежду? Кто сеет зерно? И как насчет всего остального, в чем вы на КА-ПЭКСе наверняка нуждаетесь и чем вы там пользуетесь?

Прот шлепнул себя ладонью по лбу и пробормотал:

– Mamma mia, – а потом добавил: – Хорошо. Дайте-ка мне подумать, как это попроще объяснить, чтобы вы поняли.

Он подался вперед и уставился на меня своими черными пронзительными глазами, как делал всякий раз, когда хотел удостовериться, что я внимательно его слушаю.

– Во-первых, мы на КА-ПЭКСе не носим почти никакой одежды, за исключением того редкого периода нашего цикла, когда наступает холодная погода – такое случается раз в двадцать один год (по вашему календарю). И никто у нас не сеет зерно. Если его оставить в покое, оно само прорастает. Что же касается библиотек, то, если что-то надо сделать, кто-нибудь это сделает, capisci? И так обстоит дело со всем, что вы называете «товарами и службами». Что может быть проще?

– Но ведь наверняка есть работы, которые никому не хочется делать. Например, те, что связаны с тяжелым физическим трудом, или уборка общественных туалетов. Так уж устроена человеческая натура.

– На КА-ПЭКСе нет людей.

– Ах да, совсем забыл, – ответил я, проницательно взглянув на прота.

– К тому же из того, что необходимо делать, нет ничего, что было бы так уж неприятно. Вот, послушайте. Вы ведь испражняетесь, верно?

– Не так часто, как хотелось бы.

– Вы находите это неприятным?

– В какой-то мере.

– Вы кого-то нанимаете делать это за вас?

– Я бы нанял, если б мог.

– Но вы же этого не делаете, вам такое и в голову не приходит. Вы испражняетесь, и все тут. И в некоторой степени даже вознаграждаетесь за труды, так ведь?

На магнитофонной пленке в этом месте слышно, как я хмыкаю.

– Хорошо. Неприятных работ нет. Но давайте рассмотрим противоположную сторону этого вопроса. Как насчет работ по специальностям, которые требуют долгих лет обучения? Вроде медицины. Или юриспруденции. Кто занимается этим?

– У нас нет законов, а потому нет и юристов. Что же касается медицины, так у нас ею занимаются все, так что, в общем-то, нет никакой нужды во врачах. Разумеется, есть такие, кому эта область интереснее, чем остальным, но если в них возникает нужда, они всегда готовы помочь. Главным образом, когда нужна операция.

– Расскажите мне еще о медицине на вашей планете.