Ягода в Лоадене была еще сильна. Жители еще могли обходиться без дримов и сна. Телевизионная сеть продолжала качать в эфир правительственную пропаганду. Но все антенны были расстроены, безжизненные экраны молчали. Никто ничему больше не верил. Лишь группа, ставшая под знамя Марсдена, еще верила во что-то. Но главное — они верили в Дугласа Марсдена. Он сам не понимал, почему они верят ему. Но он принял их веру и использовал для дела.

На стадии озвучивания нового экзисенса — доктор Пер Карлквист с радиационной кафедры Университета детализировал сухие научные факты, которые могли бы генерировать новое понимание, а значит — создать новую жизнь.

Он излагал аккуратно и методично, иллюстрируя свои слова наглядными, понятными всем опытами.

Он остановился, чтоб вытереть пот со лба. Марсден одобряюще кивнул ему. В это время Хеди Арлен ругался над непослушными тумблерами пульта. Когда он привел в порядок электронику, доктор Карлквист продолжил свою лекцию.

— Я все же не верю, чтобы люди могли жить без Папа-Рада, — заметил Хеди Арлен, с профессиональной уверенностью манипулируя клавишами своего контрольного пульта, — но все равно: если кому-то удалось поверить, помогите мне!

— Здесь требуется большая вера, Хеди! — строго сказала Шари.

— Это значит, — проговорила Флора, — что мы мудрим, хитрим, прячемся в городах, — когда нам открыт весь материк!

— Легко понять, как это началось. Когда-то кто-то жил — в него просачивалась ягода… и прежний образ жизни перестал нравиться, потом стал пугать… Неудивительно, что выросли города, а потом стали передвигаться…

— Теперь твоя очередь, Шари! — Марсден отдавал приказы спокойно, без суеты, зная, что им немедленно подчинятся. Ведь он боролся за спасение народа целого мира!

Шари уселась перед эмпатическим транскриптором. Она могла следить за вспомогательным экраном, на котором светился еще не законченный гороскоп. Она начала весьма убедительно показывать на гороскопе, где поочередно вспыхивали зодиакальные знаки, — каковы аспекты конфигурации планет, как нужно интерпретировать различные сочетания знаков и светил. У нее был готовый текст, не попадавший в поле зрения эмпа-транскриптора. Марсден всю ночь работал над этим сценарием. Туда вошел весь опыт, накопленный им в бытность астролористом. Все, что он узнал, складывалось теперь, в момент нужды, в его уме, давая ему инструменты и орудия. Общее применение гороскопов Шари излагала, разбивая рассказ по типам личности и по планетарным влияниям, — это подчеркивало необходимость освобождения психики. Они настаивали на неотъемлемости главного права человечества — на свободу. И если Марсден то тут, то там соединял материал грубыми швами, то он знал — игра стоит свеч. Он не забывал, что от его успеха зависит судьба мира.

— А сработает это? — спросила его Флора. Вопрос был риторическим. Ее живое лицо выдавало борьбу между старанием сохранять подобие жизнерадостности и пробивающимся сквозь наигранную веселость, искажающим черты страхом.

— Люди верят в то, во что хотят верить. Значит, это для них сработает. Астролория всеми принимается почти без сомнений. Я знаю астролорию. Я могу действовать на мозги людей, как астролорист, и я буду обрабатывать их мозги дримами и Эксцессом. Да, Флора, — это сработает!

Сидевшая рядом Шари Арруза твердо сказала:

— Да, Дуг, это сработает! Я знаю, это так!

— Пленка уже в банках, Дуг! — крикнул им через всю студию Хеди Арлен. — А здесь Куллифорд! И остальная компания — Чэнгтон и все они!

— Смотри-ка, из Спартанских кругов ребята тоже пришли! — вскочила с места радостная Шари.