Однако, когда дверь открылась, он усомнился в этом: такими ледяными взглядами его одарили собравшиеся.

— Я крайне огорчен, Мармион, однако срочные дела призывают меня: за мной прилетел “шаттл”, — с обезоруживающей улыбкой начал он. — Мне очень неприятно, что я вынужден оставить вас...

Он повернулся к Эйслинг и только тут заметил, что в доме остались только две женщины.

— Боже ты мой, — проговорила Мармион, — я-то надеялась побыть здесь подольше...

— Не вижу, почему бы вам не остаться, моя госпожа, — ответил Торкель, глядя на Эйслинг. — Шинид могла бы проводить мадам Алджемен до космобазы.., или это нарушит ее планы?

— И не стыдно вам об этом спрашивать, когда вы торопитесь, а Шинид здесь нет? Однако ж за нас двоих я говорить не могу, а я сама навряд ли найду дорогу, — проговорила Эйслинг, перебирая широкие складки платья. — Она ушла ненадолго, а вы еще не пили кофе. Я только слегка подогрею его для вас. — Она уже взяла чашку и подняла крышку чайника. — О, это будет гораздо приятнее...

— Ну, в самом деле... — Торкель поднял руку протестующим жестом. — Мне действительно нужно немедленно вернуться к “шаттлу” и...

— Боже мой, Торкель, вы что, упали в грязь? — спросила Мармион. — Есть где-нибудь в доме щетка, Эйслинг?

Она взяла кухонное полотенце и пошла к Торкелю.

— И жесткую, чтобы мы могли отчистить все остальное. Вы же не хотите испортить свою репутацию, появившись на космобазе в таком виде, будто побывали в хлеву, верно, Торкель?

Торкель пытался убедить ее, что может переодеться сразу по возвращении, да и грязь в любом случае уже высохла, так что проблем нет, однако все это не устраивало Мармион де Ревер Алджемен. Сдерживаясь из последних сил, Торкель был вынужден уступить. Он надеялся только на то, что Сатоку не взбредет в голову исчезнуть.

На то, чтобы отчистить его в достаточной для Мармион степени, времени ушло немало, а тут и Шинид вернулась. Она немедленно согласилась с тем, что им с Эйслинг лучше вернуться в Килкул и что они доставят Мармион до космобазы.

К тому времени, когда Торкелю было позволено уйти, он весь кипел от ярости и отчаяния; однако, словно бы специально чтобы задержать его, Мармион вдруг подумалось, что надо бы послать сообщение на базу, чтобы о ней не беспокоились. Пришлось тратить время на поиски бумаги и огрызка карандаша, которые Айгур использовала, чтобы делать наброски узоров. И вот наконец, когда послание было уложено в карман его вычищенной формы, Торкель получил окончательное разрешение уйти.

— Где, черт возьми, вы были? — требовательно спросил Саток. — Я не думал, что у вас уйдет полдня на то, чтобы вернуться!

На его лице отразилась хитрая настороженность:

— Или вы там заключали частную сделку с Компанией? Может, у вас с собой портативное переговорное устройство, а?

— Не говорите глупостей, — оборвал его Торкель, решительно шагая к “шаттлу”. Все двадцать минут пути прошли в напряженном молчании. Торкель нажал кнопку “Открыть”, влез в “шаттл” и занял кресло пассажира; Саток закрыл за собой дверь и уселся в кресло пилота. “Шаттл” поднялся в воздух и направился на север.

***

В доме Айгур Мармион печально смотрела на бессильно обмякшее тело оранжевой кошки. У нее перехватило горло: она действительно была готова заплакать, видя, что это красивое и умное маленькое животное так пострадало от ужасного и дикого нападения.