По сигналу Сигны появились два охранника и остановились вместе с пленником, подвергаясь действию проверочных лучей. За ними вошли еще два охранника.

У Захарии была разбита губа, на щеке виднелся темный кровоподтек, однако, несмотря на наручники, выглядел он очень спокойным и уверенным. Если не считать загара, он совсем не изменился. По-прежнему он был главой клана Харкеров, а Харкеры — по-прежнему самой влиятельной семьей на Венере. Но если удачный ход Сэма, захватившего предводителя атакующих сил, и значил что-то, Захария никак этого не показывал.

Двадцать лет — не очень долгий срок.

Башни по-прежнему были необитаемыми. Приспособление к жизни на поверхности происходило постепенно, но теперь оно было завершено. Сигнал завершения прозвучал в тот день, когда приборы впервые показали, что в атмосфере Венеры достигнут экологический баланс, существовавший некогда на Земле. Это сделали дикая яблоня и другие земные растения с высоким выходом кислорода. Отныне континенты можно было предоставить самим себе. Растения изменили атмосферу. Атмосфера, богатая двуокисью углерода, в которой расцветала венерианская флора, больше не была нужна. То, что нормально для земных растений, ядовито для венерианских, которые часто не были ни растениями, ни животными, а смертоносным симбиозом тех и других. Именно этого сдвига ждали колонии.

После него началась война.

— Захария, — усталым голосом сказал Сэм, — я хочу, чтобы вы отозвали своих людей.

Захария не без симпатии взглянул на него, стараясь, как он часто это делал, найти его сходство с Харкерами, чья кровь текла в них обоих.

— Почему я должен это сделать, Сэм? — спросил он.

— Ваше положение не подходит для споров. Я вас расстреляю, если до полудня атака не прекратится. Идите сюда, можете использовать мой передатчик.

— Нет, Сэм. Вам конец. Но этот раз вы не можете выиграть.

— Раньше я всегда выигрывал. Выиграю и на этот раз.

— Нет, — Захария и остановился, думая о том, сколько раз выигрывал Сэм — легко, презрительно, из-за своей неуязвимой защиты, тщательно сооруженной в годы мира. Когда окончательно лопнул блеф бессмертия, последовали отчаянные, трагически напрасные нападения на большие белые крепости, укрывавшие наиболее влиятельных людей Венеры.

— Мы не повстанцы, — спокойно сказал Захария. — Мы готовили это нападение с того самого дня, как вы вырвали у нас кориум угрозой применения глубинных бомб. Помните, Сэм? Вы не сделали ошибок в стратегии, но вам следовало проверить, какое оборудование мы увозим с собой из башен. Сейчас мы его используем. — Он взглянул на щели, рассекавшие стены. — На этот раз мы до вас добрались, Сэм. Вы долго готовились к обороне, но мы к нападению — гораздо дольше.

— Вы кое-что забыли. — Голова Сэма болела от непрерывной вибрации. Она затрудняла разговор. — Вы забыли о себе. Вы ведь предпочтете прекратить нападение, чем быть расстрелянным, не так ли?

— Вам этого не понять.

Сэм нетерпеливо покачал головой.

— Вы бы напали на меня двадцать лет назад, если бы были так сильны. Вам не удастся одурачить меня, Харкер.

— Мы нуждались в вас — тогда. Вы жили по молчаливому согласию, Сэм. Теперь оно кончилось. Бомбардировка — это не только пушки. Это… давление человеческих эмоций, которые вы так долго угнетали. Вы хотели бы по своему выбору остановить прогресс, Сэм, но не сможете. Ни вы, ни кто-либо другой. Двадцать лет возрастало это давление. Вы конченый человек, Сэм.