— Я знаю… я знаю. — Голос ее прерывался. Обычно она стреляла очень хорошо и быстро, но тут она поднимала пистолет обеими руками, как школьница. Сэм видел, как ее палец тронул курок.

Он не стал ждать. Опустив руку, он сквозь ткань костюма нащупал в кармане игольный пистолет и выстрелил.

Он не промахнулся.

Еще какое-то бесконечное мгновение ее широко раскрытые голубые глаза удивленно смотрели на него. Сэм едва слышал стук упавшего пистолета. Он смотрел ей в глаза и вспоминал другую девушку с голубыми глазами, которая когда-то давно бросила ему в лицо сонный порошок.

Он сказал: «Розата!», как будто впервые вспомнил ее имя, и повернулся к Захарии. Все тот же треугольник: Захария, Розата, Сэм Рид — 60 лет назад и сейчас. Разницы нет. Но на этот раз…

Пальцы его снова сомкнулись на игольном пистолете, прозвучал выстрел. Захария не двинулся. Но когда луч почти коснулся его груди, он как будто взорвался. Послышался гул высвобожденной энергии, вспыхнуло пламя, подобное миниатюрной новой звезде, и Захария, невредимый, улыбнулся в лицо Сэму.

То, что он сказал, не имело смысла. По-прежнему глядя на Сэма, он позвал:

— Хейл, теперь ваша очередь.

В его словах был вызов. У Сэма не было времени удивляться. Он сжал челюсти и, достав пистолет из сожженного кармана, направил его в лицо Захарии.

Здесь у бессмертного не может быть защиты.

Он не успел нажать на курок. Откуда-то сзади послышался знакомый усталый голос:

— Харкер, вы выиграли.

В глаза Сэму ослепительно сверкнула молния.

Он знал, что это такое. Они с Хейлом носили с собой мощные вспышки, наводящие дисциплину лучше любого оружия. Они не могли ослепить насовсем, но очень долго человек не мог видеть.

В неожиданной тьме, поглотившей комнату, он услышал голос Захарии:

— Спасибо, Хейл. Я был уверен в вас, но все же… Смерть была совсем близко.

Вольный товарищ сказал:

— Простите, Сэм.

И это было последнее, что услышал Сэм в колонии Плимут.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

И Моисей ушел на равнины Моава… и Господь сказал ему:

— Вот земля… Ты увидишь ее своими глазами, но не уйдешь из нее…

И Моисей умер в земле Моав, и ни один человек не знает, где его могила.

Полутьма, рев ветра. Светлое пятно, постепенно превратившееся в лицо… голова и туловище старика, проницательное морщинистое лицо. Сэм узнал его. За ним была голая металлическая стена; откуда-то пробивался тусклый свет.

Сэм попытался сесть, не смог, попытался снова. Он не мог двигаться. Паника охватила его. Старик улыбнулся.

— Полегче, сынок. Так должно быть. — Говоря, он набивал в трубку табак. Поднес огонь, затянулся, выпустил дым. Его взгляд сосредоточился на Сэме.

— Я кое-что расскажу вам, сынок, — сказал он. — Как раз вовремя. Сейчас вы вполне здоровы, пробыли здесь несколько недель, лечились, отдохнули. Никто, кроме меня, не знает.

Где? Сэм попытался повернуть голову, чтобы рассмотреть источник света, форму комнаты. Не смог.

— Я уже давно подготовил это убежище, — продолжал Кроувелл, попыхивая. — Решил, что может понадобиться для чего-нибудь вроде этого. Оно под моим картофельным полем. Я уже много лет выращиваю здесь картошку. Вообще я уже лет 500 выращиваю картошку. Да, я бессмертный. Не похоже, а? Я родился на Земле.

Он выпустил облако голубого дыма.

— На Земле было много хорошего. Но даже тогда я видел, что приближается. Я видел вас, Сэм Рид. О, на ваше имя и не ваше лицо, но я знал, что вы будете. Человек, подобный вам, всегда появляется в нужное время.