– Я не смогу этого сделать до тех пор, пока не выпью. – Он отстранил ее и пошел дальше.

– Но ведь нет ничего, – заплакала она. – Ни капли во всем городке. Ты так взволнован и возбужден.

Он повернулся, нахмурился. Затем вспомнил. Прислушался к жужжанию сенсора алкогольных напитков, который до сих пор патрулировал над городом. Он там. Он отвел глаза. Черт.

Он едва ли доберется до «Шанса» в таком состоянии. Но, конечно, и там не осталось ни капли.

Продолжая хмуриться, он промолвил: «Забавно. Сегодня утром я видел Филемона, и он был пьян в стельку».

Но так ли это? Зак не помнил, чтобы от Филемона несло спиртным. Не было ни запаха виски, ни винного перегара, ничего.

– Филемон был трезв, – вздохнул Зак. – Господи, он был трезв.

«Тогда почему же он кричал, как после попойки?»

Белл наблюдала за ним широко открытыми глазами. Что-то внутри Зака щелкнуло, и он рассмеялся. Это был какой-то леденящий душу смех.

Ни слова не говоря, Зак снова отстранил Белл и поспешил скрыться в облаке клубящейся пыли.

31

Спокойной походкой Зак подошел к расшатанному забору. Он прислушался. Хотя солнце уже начинало садиться, в «Шансе» все еще было тихо.

Ветер кружил клубы пыли. Облака ее разлетались под углом солнечного луча. Вдалеке хлопнули ставни. Раздался лай собаки.

Зак был уверен, что за ним никто не следит. Он свернул в переулок, чтобы пролезть в одну из дырок в заборе.

В крохотном дворике перед шалашом он отшвырнул носком сапога ржавую консервную банку из-под бобов, которую недавно Филемон швырнул в него и улыбнулся странной улыбкой.

Он осмотрел дверь безлюдного амбара. Затем обследовал задний дворик, который находился за домом с другой стороны. Дворик расходился в разные стороны и зарос сорняками. Невидимая черта отделяла его от участка, который принадлежал Филемону. Зак услыхал, что внутри шалаша кто-то поет. Тихо подкравшись, он внезапно нанес сильный удар по стенке строения, создав при этом невероятный шум. Шалаш зашатался. Зак снова улыбнулся.

Он поднял консервную банку, размахнулся.

Банка стукнулась о заднее крыльцо ближайшего дома, покатилась. Она упала на цветы, которые росли на клумбе у крыльца. Зак продолжал стоять за прикрытой дверью. Он посчитал до двадцати.

Пение продолжалось. Зак сосчитал до сорока. И снова никакой реакции. Удовлетворенный, он подкрался к шалашу.

Он не стал наступать на кучу сожженного мусора и отбросов. Очевидно, перед этим шалашом часто разжигали костры. С земли поднимался сыроватый запах дыма.

Около самого шалаша вился кустик из пятилепестковых цветов. Зак наступил на него, когда приподнял грубый коврик, служивший дверью.

Отвратительный запах пота и мочи ударил в нос, когда дверь опустилась за ним. Тотчас бормотание стало громче.

– Кто там? Я вижу, что кто-то вошел.

– Конечно, это я, Филемон, – Зак говорил спокойным тоном. Он назвал свое имя.

– Движущийся призрак! – завопил старый пьяница. – Недавно только вылез из отвратительной…

– Брось ты это, Филемон. Зажги свет. Я пришел к тебе с миром.

Зак почувствовал запах серы от слабо горящей спички, затем увидел зажженную свечу. Он стоял, скрестив руки на груди. Ему удалось заставить Филемона поверить в то, что он совершенно спокоен.

– Вот так лучше, – улыбнувшись, сказал Зак. – Я пришел к выводу, Филемон, что только у тебя одного в этом городке еще припрятана капля спиртного.