— Можешь называть меня глупой, пада-джедай, — упрямо заявила Сериза. — Но я все равно не боюсь.

— Ясно, — с беспечностью сказал Оби-Ван. — Ты идешь в славную битву без страха, с уверенностью, что мерзкий враг падет.

Он повторял пустословное хвастовство мертвых, какое слышал в Залах Памяти, и Сериза это поняла. Она вспыхнула, как минутой раньше — Оби-Ван.

— Еще одна мудрость джедаев. Удивляюсь, как ты дожил до своих лет, если без конца указываешь всем и каждому на их глупости, — ответила наконец Сериза с кривой улыбкой. — Ладно, не сердись, я тебя поняла. Я ничем не лучше наших предков, слепо иду в бой, который мне суждено проиграть.

— Я не сказал, что ты проиграешь.

Сериза помолчала, впервые взглянув на Оби-Вана в упор.

— Ну, в день битвы мне, может быть, и станет страшно. Но сегодня — нет. Я чувствую, что я готова к бою. Это первый шаг к справедливости. И мне не терпится сделать его. Ты не знаешь какой-нибудь мудрой фразы на этот счет?

— Нет, — признался Оби-Ван. Сериза была не похожа ни на кого из тех, кого он знал раньше. — Справедливость — это дело, за которое стоит сражаться.

Если бы я не верил в это, то не стал бы джедаем.

Сериза опустила пращу.

— Быть джедаем — это очень важно для тебя. Точно так же, как для меня очень важно быть среди Молодых, — заметила она, рассматривая его своими хрустальными зелеными глазами. — Но разница в том, что у Молодых нет никаких наставников. Мы сами себе указываем путь.

— Быть учеником — почетная обязанность, — ответил Оби-Ван. Но он боялся, что эти слова прозвучали слишком неубедительно. Он привык произносить их и верить в них всем сердцем. Быть джедаем — в этом всегда был смысл его жизни. Но, проведя всего несколько часов среди Молодых, он увидел такое самоотречение и преданность делу, каких никогда еще не встречал. И это не только взволновало его, но и внесло смятение в душу.

Да, конечно, среди учеников в Храме Джедаев он тоже видел примеры самоотверженности. Но кое у кого к этому чувству примешивалась гордость. В конце концов, джедаи — это сливки общества, их отобрали для обучения среди миллионов других детей.

Если магистр Йода замечал в ком-то из учеников гордость, он находил пути выявить ее и наставить ученика на правильный путь. Гордость часто основывалась на высокомерии, а этому чувству не было места среди джедаев.

Одним из принципов обучения джедаев было уничтожение гордости. Ее место должны были занять уверенность в себе и смирение. Сила процветала только в том, кто чувствовал свою связь со всеми живыми существами во вселенной.

Здесь, в туннелях, Оби-Ван встретил душевную чистоту, какую видел только в магистре Йоде во время кратких бесед да еще в Куай-Гоне. И этой чистотой были наделены люди его возраста. Им не приходилось прилагать усилий для ее достижения. Она давно укоренилась в их душах. Может быть, потому, что дело, за которое они боролись, было не просто истиной, вложенной им в головы. Оно впиталось им в плоть и кровь, родилось в страданиях.

Оби-Ван почувствовал себя уязвленным, как будто Сериза подвергала сомнению его преданность делу джедаев.

— Но у Молодых есть вожак — Нильд, — указал он. — Значит, у вас тоже есть начальник.

— Нильд лучше всех нас разбирается в стратегии, — ответила Сериза. — И еще нам нужен человек, который организует нас, чтобы мы не распались.

— И наказывает вас? — спросил Оби-Ван, вспомнив, как Нильд чуть не придушил мальчика.

Сериза неуверенно замолчала.