— Это озеро Вейр, — сказал Нильд. — В детстве я любил здесь купаться. А теперь посмотрите, что с ним сделали дааны.

Они подошли ближе. Оказалось, что озеро, краешек которого Куай-Гон заметил между деревьями, довольно велико. Оно было бы необычайно красивым, если бы не высоко над водой, поддерживаемое силой отталкивания от опорных колонн, не парило массивное угольно-черное здание.

— Еще один Зал Памяти, — с отвращением бросил Нильд. — Это был последний бассейн открытой воды на многие тысячи километров вокруг. А теперь он отдан мертвецам.

Налетевший ветер взъерошил темные волосы Нильда. Отвращение на его лице сменилось печалью, и Куай-Гону подумалось, что мальчик вспоминает о том, как хорошо было купаться в этом озере. И вдруг его полоснула по сердцу горестная мысль: ведь Нильд еще совсем молод! Под землей он вел себя как хозяин, и эти повелительные манеры помогали ему казаться старше, но ведь на самом деле он примерно одних лет с Оби-Ваном!

Куай-Гон бросил быстрый взгляд на Серизу. Ее красивое худое лицо было бледным, почти изможденным, но джедай все равно сумел разглядеть в ней маленькую девочку, какой она когда-то была. «Они еще так молоды, — с грустью подумал Куай-Гон. — Слишком молоды для тяжелой задачи, которую они на себя возложили, — остановить кровопролитие, затянувшееся на века, спасти мир, изнемогающий от ненависти и боли».

— Пойдемте, — сказал Нильд. — Послушаем, как говорят мудрые мертвецы.

Он размашисто зашагал вперед, остальные последовали за ним, Нильд распахнул каменные двери и быстро пошел по проходу, оставляя позади памятник за памятником. Он включал голограммы, но не останавливался послушать их рассказы. Огромный зал наполнился голосами, они гулко отдавались эхом, снова и снова повторяя призывы к ненависти и отмщению. Нильд побежал, нажимая на стенах выступ за выступом, вызывая к жизни призраки войны.

Наконец он остановился перед последней из включенных голограмм. Она изображала рослого воина с волосами до плеч, в бронированных доспехах.

— Меня зовут Микао, я сын Теранди из Гарта, из Северной страны, — сказал голографический воин. — Я был еще мальчишкой, когда мелидийцы напали на Гарт и согнали мой народ в лагеря. Многие умерли там, и в том числе…

— А почему мелидийцы пошли на вас войной, дубина ты стоеросовая? — насмешливо спросил Нильд у воина, монотонно перечислявшего список убитых. — Не потому ли, что даанскиесолдаты в Северной стране без предупреждения напали на поселки мелидийцев и вырезали сотни людей?

Воин продолжал свой рассказ. -…А моя мать погибла в тот день, не успев даже воссоединиться с моим отцом. Отец погиб в великой Битве за Равнины, отомстив за страшное оскорбление, нанесенное нам мелидийцами в битве на Севере…

— Которая произошла лет сто назад! — насмешливо фыркнул Нильд. -…И сегодня я иду в бой бок о бок с моими тремя старшими сыновьями. Мой младший сын еще слишком мал и не может воевать вместе с нами. Сегодня я сражаюсь за то, чтобы он рос, не зная войн…

— Жди-пожди! — выкрикнул Нильд.

— Мы хотим не мести, но справедливости. Вот почему мы непременно одержим победу. — Воин взметнул кулак, потом раскрыл его в миролюбивом жесте.

— Дураки и лжецы! — в сердцах заорал Нильд и отвернулся от голограммы. — Пошли отсюда. Не могу больше слушать их тупые призывы.

Они вышли на воздух. В небе громоздились свинцово-серые тучи, вода почернела. Огромный черный куб, паривший над озером, отбрасывал длинные сумрачные тени. Трудно было различить, где кончается здание и где начинается вода.