– Первоход! – тихо окликнул его кто‑то из темноты.

Глеб повернул голову и увидел перед собой морщинистое лицо Хомыча.

– Чего тебе, старик?

Бродяга скользнул взглядом по их лицам, явно не зная, к кому теперь обращаться.

– Я это… за охрану подводы неплохо бы заплатить, – робко проговорил он.

– Да‑да, – поспешно проговорил Лагин и сунул руку в карман кафтана.

Глеб усмехнулся и мрачно проговорил:

– Вижу, странник, горазд ты разбрасываться деньгами. Видать, и впрямь великий алхимик, если так соришь монетами.

Лагин всучил Хомычу пару монеток, и тот поспешно спрятал их в карман.

– Получил свое? – грубо осведомился у бродяги Глеб. – Теперь проваливай.

– Груб ты, Глеб‑Первоход. – Хомыч повернулся, чтобы идти, но вдруг остановился и весело взглянул на Глеба. – А то взял бы меня в слуги, а? У многих ходоков слуги имеются. А уж я бы тебе пригодился. Человек я старый, смерти не боюся. Но и от жизни не отказываюсь, и от денег носа не ворочу. Знаю, как их употребить. Возьми, а?

– А что, Глеб, – заговорил Лагин с воодушевлением. – Может, и правда возьмем Хомыча? Он хоть и бродяга, а человек толковый. Живо мне все про тебя и про Порочный град рассказал. И потом – чем нас больше, тем надежнее, ведь так?

Глеб хмыкнул.

– Здесь ты хозяин. Хочешь скормить старика оборотням – скармливай. Но платить ему за это будешь сам.

Диона протянула к лицу Глеба руку. Первоход перехватил ее запястье и с мрачным удивлением взглянул девушке в глаза.

– Что ты делаешь?

– Кровь вытираю, – робко ответила Диона. – Испачкался ты, когда оборотня убивал.

– Обойдусь.

Глеб отшвырнул ее руку от лица. Диона отступила в темноту и обиженно, по‑девчачьи, шмыгнула носом.

– Ладно, – сказал Глеб, – забираемся в подводу. Эй, недюдь, это и тебя касается.

– Меня зовут Диона, – тихо сказала девушка из темноты.

– Плевать мне на то, как тебя зовут, – сухо откликнулся Глеб. – И пореже открывай рот, если не хочешь, чтобы я заткнул тебе его навсегда.

8

Уже устроившись в подводе, Глеб вдруг снова соскочил на землю и обронил через плечо:

– Погодите.

Затем зашагал к невысокому худощавому человеку в дорогом, но сильно поношенном камзоле, стоявшему возле кружала. Подойдя к нему вплотную, Глеб сказал:

– Привет, Бельмец.

– Здравствуй, Первоход, – отозвался человек сипловатым голосом и взглянул на Глеба единственным зрячим глазом. – Хорошего оборотня завалил. Я таких здоровенных и не видывал.

– Еще увидишь, – мрачно пообещал Глеб. – Что слышно?

– Да разное, – уклончиво ответил Бельмец. – Говорят, Остяк Костолом грозился тебя изничтожить. Даже пику огневую у меня прикупил.

– А ты зачем продал? – сухо спросил Глеб.

– Остяк хорошую цену заплатил, вот я и продал. – Бельмец тонко усмехнулся. – Ты берегись его, Первоход. Остяк в болоте про́клятом тонул и на колья саморослые животом падал. И до сих пор жив. Говорят, он теперь бессмертен.

– Чушь, – скривился Глеб. – В Гиблом месте нет чудны́х вещей, которые бы делали человека бессмертным.

– Я у него шрамы от кольев видел, – возразил Бельмец. – Он на постоялом дворе у Дулея Кривого ими похвалялся. Один кол насквозь прошел, прямо сквозь грудину, а Остяку ничего не сталось.