– Скажи-ка мне, что ты видишь, – не оборачиваясь, спросила его Миранда.

– Я вижу женщину, которая не умеет отдыхать. – Джованни положил руки ей на плечи, слегка помассировал. – Миранда, ты работаешь как проклятая уже целую неделю и совсем не отдыхаешь.

– Взгляни на дисплей, Джованни.

– 0-хо-хо. – Не переставая массировать ей плечи, он склонился, так что их головы соприкоснулись. – Процесс первичного распада Белая линия отмечает, где начинается непосредственно сама бронза.

– Верно.

– На поверхности коррозийный слой толще. Ржавчина вросла в металл, что типично для бронзы четырехсотлетней давности.

– Нужно рассчитать темпы накопления ржавчины.

– Нет ничего проще. Статуэтка лежала в сыром подвале, ржавчина накапливалась быстро.

– Я это учитываю. – Она сдвинула очки, потерла переносицу. – Температура, влажность. Вычислим среднюю величину. Никогда не слышала, чтобы такой уровень коррозии можно было подделать. Ведь внутри тоже имеются следы коррозии, Джованни.

– Бархатной тряпке не более ста лет. А то и меньше – Сто лет? – Миранда стремительно развернулась вместе с креслом. – Ты уверен?

– Да. Можешь перепроверить, но ты убедишься, что я прав. От восьмидесяти до ста. Не больше.

Миранда снова повернулась к компьютеру. Не может же она не верить собственным глазам!

– Ну хорошо. Значит, статуэтку завернули в бархатную ткань и спрятали в подвале лет восемьдесят-сто назад. Но все тесты подтверждают, что сама статуэтка много старше.

– Возможно. Ты бы поела, Миранда.

– Угу. – Она с отсутствующим видом взяла рогалик и надкусила. – Восемьдесят лет назад – начало века. Первая мировая война. Во время войны ценности всегда стараются спрятать подальше.

– Логично.

– Но где она хранилась до того? Почему о ней нет никаких упоминаний? Значит, все это время она тоже была спрятана. – Миранда словно разговаривала сама с собой. – Когда Пьетро Медичи изгнали из города. Возможно, во времена Итальянских войн. Да-да, скорее всего ее спрятали. А потом про нее забыли? – Миранда покачала головой. – Это не поделка дилетанта, Джованни. Это работа мастера. А значит, должны существовать документы, в которых о ней упоминается.

Мне нужно знать как можно больше об этой вилле, о ее хозяйке. Кому она оставила дом? Кто жил там после ее смерти? Были ли у нее дети?

– Я всего лишь химик, – улыбнулся Джованни, – а не историк. Об этом спрашивай Ричарда.

– Он уже пришел?

– Да, он всегда весьма пунктуален. Погоди. – Джованни удержал за руку готовую сорваться с места Миранду. – Давай сегодня вместе поужинаем.

– Джованни! – Она благодарно сжала его пальцы, но свою руку решительно высвободила. – Спасибо, что ты обо мне заботишься, но у меня все нормально, правда. Я слишком занята, чтобы тратить время на ужин.

– Ты совсем о себе не думаешь. Я твой друг, и мне это небезразлично.

– Торжественно клянусь: сегодня закажу себе в номер множество всякой вкусной еды. Буду есть и работать.

Миранда коснулась губами его щеки, и в этот момент Элайза распахнула дверь. Она с подчеркнутым недоумением подняла бровь, неодобрительно поджала губы.

– Доброе утро! Извините за вторжение. Миранда, шеф хочет сегодня в четыре тридцать выслушать отчет о том, как продвигается работа.

– Хорошо. Ты не знаешь, Ричард сейчас свободен?

– Мы все в полном твоем распоряжении.