Постепенно палуба «Урагана» стала приобретать вид изрядно захламленного склада. Моряки — люди прижимистые, а потому в первую очередь выставили рассохшиеся бочки, потрескавшиеся ящики — в общем, что похуже. Блайт к такому жлобству отнёсся с полнейшим равнодушием, его план требовал лишь, чтобы этот хлам продержался на поверхности воды несколько минут. Правда, избавлением от бесполезного барахла дело для Хая не ограничится, и это был довольно скользкий момент. Мысленно Блайт пересчитывал остатки золота на случай, если придётся раскошелиться. Даже угроза гибели не всегда способна заставить моряка, кормящегося с трюма своего корабля, расстаться с потенциальной прибылью.

— Я помню, капитан, вы прикупили в Кинте тканей? — осторожно начал консул неудобный разговор.

Ранее ему не раз приходилось общаться с подобным народом, но понять их до конца Блайт так и не сумел. Казалось бы, смерть — уже совсем рядом, тут уж не до наживы, не до золота, задницу бы спасти… так нет, Хай сразу насупился, седые усы встопорщились, глаза взглянули недобро.

— Ну… было дело, ваша светлость.

— Я хочу, — на этот раз в голосе Консула звучала сталь, — чтобы вы, капитан, приказали застелить тканью корму вашего корабля.

— А вы знаете, ваша светлость, сколько стоит рулон кинтарийского шёлка?

— Знаю. Меньше, чем ваша, капитан, посудина.

Ублар Хай некоторое время молчал, словно раздумывая, начать ли спорить, или просто ограничиться попыткой содрать с беглого Консула стоимость ткани, которая несомненно придёт в негодность, соприкоснувшись с давно не драеной, просмоленной палубой. И вдруг ухмыльнулся во всю пасть, обнажив изрядно попорченные временем зубы.

— А и ладно! Эй, ты и ты… живо в трюм, черепахи брюхатые… две штуки шёлка волоките, как раз на корму и хватит.

Через несколько минут палуба «Урагана» стала напоминать будуар южной красавицы, помешанной на морской романтике. Жгуче-алый шёлк (ну ещё бы, корабль ведь в Сур направляется, стало быть, Альянс в числе первых покупателей запланирован) покрыл старые доски воздушной, почти невесомой пеленой. Блайт тут же принялся расхаживать по драгоценной ткани, давая указания матросам расставлять ящики и бочки так, чтобы, не приведи Эмнаур, ни один предмет не касался другого. Затем, убедившись, что всё сделано как надо, опустился на колено возле ближайшей бочки, кривобокой, давно пришедшей в негодность. Хотелось бы знать, зачем капитан таскает с собой этот хлам? На дрова, разве что…

Руки мага двигались в такт льющимся словам, на лбу показались капельки пота. Закончив с бочкой, он сместился к стоящему поблизости сундуку, явно некогда грубо взломанному при помощи топора. Затем настала очередь ещё одной бочки, ящика… Прошло минут сорок, прежде чем Консул тяжело опустился на палубу и смахнул со лба обильно выступившую влагу. Выглядел он неважно — щеки ввалились, дыхание вырывалось из лёгких с заметным хрипом.

Что бы там не говорили теоретики, но во многих заклинаниях стихий замешана изрядная доля Магии Крови… слишком уж выматывает и создание голема, и формирование таких вот ловушек. Одну, две или пять — ещё куда ни шло, но последовательно зачаровать три десятка отнюдь не мелких предметов… Тяжело.

Немного отдышавшись, Консул поднялся, опираясь на твёрдое, словно мореное дерево, плечо Хая. Один из матросов сунулся было ступить на алый шёлк, но Блайт рыкнул с такой злобой, что молодой веснушчатый парень отпрыгнул назад, словно чуть на змею не наступил.

— Капитан, прикажи рулевому держать корабль строго по ветру… нужно, чтобы фрегат шёл за нами, словно буксирным канатом привязанный.

— Чего ж, не понимаю, что ли… — буркнул Хай. — Да только дурная затея… бочки, оно, может, какой сраной лодчонке и повредят, а вот этой громадине…

— Делай, делай, что говорю, — через силу усмехнулся Консул, чувствуя, как постепенно слабость покидает тело.