Так или иначе, но науке ХХ века по рождеству Христову доподлинно известно, что мясо, не прошедшее предварительной подготовки, бывает мягким в двух случаях: когда тонкие ломтики пробудут в кипятке (на сковороде) минуту-другую или когда разварятся (прожарятся) полностью. Длительность варки или жарки в последнем случае определяется качеством мяса – от получаса до нескольких часов. Спрашивается: кто, когда и каким образом будет здесь этим заниматься? Уж, во всяком случае, не охотник, ушедший в степь на несколько дней, имея при себе копье, лук, колчан со стрелами и кремневый нож. А женщины… Им-то зачем, если понятия «вкусно» или «невкусно» в здешнем мире отсутствуют напрочь?

К тому времени, когда Семен изготовил первую керамическую посудину, пригодную для варки пищи, он и сам уже почти полностью перешел на сыроедение. Это было настолько ужасно, что даже его любимая профессиональная болезнь под названием «гастрит» куда-то от него сбежала и больше не показывалась (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!).

Керамическая посуда, доставленная в поселок лоуринов в качестве вступительного взноса, вызвала только насмешки старейшин. Правда, рябиновая самогонка, изготовленная с ее помощью, пришлась им вполне по вкусу. В общем, в муках изготовленные горшки и миски остались Семену «для личного пользования». Чем не замедлила воспользоваться Сухая Ветка, старающаяся не упустить ни единой возможности угодить своему мужчине. Она с ходу освоила приготовление вареных, тушеных, жареных блюд и смело начала экспериментировать с растительными приправами и гарнирами. Ее явные сексуальные и кулинарные успехи уже начали вызывать нездоровое любопытство у местных женщин, и Семен не без тревоги ждал, во что это выльется. Вот этот мальчишка вполне мог оказаться «засланным казачком», и вскоре весь поселок будет знать, чем именно Сухая Ветка кормит своего Семхона.

– И зачем же они меня зовут, а? – поинтересовался Семен, когда потенциальный шпион облизал пустую миску. – Только не говори, что не знаешь, а то добавки не получишь.

– А в меня больше и не влезет, – не испугался будущий воин и пощупал раздутый живот. – Хотя, пожалуй, еще немного поем. Только теперь вон из того маленького корыта. Там что?

– Мясо оленье тушенное в собственном соку с луком, папоротником и смородиновым листом. Подается с брусникой и лесным орехом, – важно ответила Ветка и подмигнула Семену.

– Со скорлупой орех-то? – уточнил пацан. – И всего один, да?

– Орехов много, – засмеялся Семен. – И они без скорлупы. Только тебе, наверное, больше нельзя, а то лопнешь и всех обрызгаешь.

– Еще чего?! – возмутился юный нахлебник и сунул свою миску женщине. – Давай накладывай!

– Но-но, – попытался осадить его Семен. – Ты не очень-то! Разве можно так к женщине обращаться?!

Парнишка изумленно уставился на него:

– Ты чо, Семхон? Как же еще к ней обращаться? Баба же!

Семен растерялся. Самым натуральным образом. Правда, ненадолго.

– Как? Я покажу тебе «как», – сказал он, поднимаясь и обходя костер. – Смотри и запоминай!

Он присел рядом с Веткой, приобнял ее за плечи, отвел прядь волос и чмокнул в щечку, пощекотал, как котенка, под подбородком и проговорил елейнейшим голосом:

– Веточка, солнышко мое незакатное, звездочка моя ненаглядная, радость моя бесконечная, будь так добра, если тебя не затруднит, дай молодому человеку немного оленинки…

– Почему немного-то? – только и сумел пробормотать совершенно обалдевший юный лоурин.