Аманда делала ставку на то, что нетерпеливый и вспыльчивый генерал только обрадуется возможности с честью избавиться от настырной дамочки и сбагрить ее со своими просьбами на руки многоопытному доктору. Так оно и вышло: достойный военачальник важно, но с явным облегчением сообщил:

— Считайте, что вы получили мое согласие, мадам.

— Благодарю, генерал, — бросила довольная Аманда через плечо, уже успев повернуться, чтобы бежать к доктору Картрайту.

Не прошло и часа, как Аманда с небольшим узелком стояла рядом с солдатами, назначенными в конвой полевого госпиталя доктора Картрайта, и готова была покинуть форт. Джонатана она препоручила заботам Бетти. Аманда так и сияла от счастья, с восторгом повторяя про себя: «Я иду к тебе, Адам! И я буду первая, кто поздравит тебя с возвращением!»

Издалека за ее живой изящной фигуркой неотрывно следили мрачные тревожные глаза. Эта тайная слежка началась с той самой минуты, когда Адам покинул форт, и не прекращалась ни на миг. Соглядатай с жадным интересом фиксировал в памяти все ее слова и поступки — по крайней мере это создавало некое подобие смысла жизни.

22 июля 1759 года. Раннее утро

Атакующий флот достиг полуострова Саббат-Пойнт. Высадка проходила с девяти до одиннадцати часов и не встретила сопротивления. В направлении старой лесопилки, послужившей опорной базой генералу Аберкромби в прошлом году, был немедленно отправлен сборный отряд из пехотинцев, гренадеров и ополченцев. Противник, занимавший три выгодные огневые позиции, пытался отстреливаться, но при виде превосходящих его по численности сил бежал и оставил эту часть полуострова целиком в руках британских войск. Генерал Амхерст построил армию в походную колонну и углубился в лес, оставив на берегу лишь небольшой заградительный отряд для охраны лодок.

Аманда сидела на корточках и пыталась хоть немного отдышаться. Руки ломило от непосильного труда, а все тело покрывал липкий, жаркий пот, струившийся по липу и по ложбинке между грудей. Волосы, туго сколотые в узел на затылке, давно растрепались, и упрямые пряди назойливо лезли в лицо. Грязное, потное платье липло к телу, раздражая кожу. Но несмотря на духоту и усталость, она упрямо продолжала трудиться не покладая рук. На протяжении трех последних часов она скоблила пол в бараке, отведенном под госпиталь, но стоило ей закончить работу, как стало ясно, что можно все начинать снова. Когда в прошлом голу отсюда вывезли наконец всех раненых, помещение так и осталось полным грязи, которая успела так засохнуть и въесться в доски, что не поддавалась даже такой терпеливой женщине, как Аманда. Но ни ее собственное представление о чистоте, ни мнение доктора Картрайта, подавшего, что большинство смертей происходит не от самих ран, а от попавшей в них грязи, не позволяли ей остановиться на полпути, хотя многим казалось глупым выгребать прошлогоднее гнилье. К тому же, что касалось Аманды лично, именно такой тяжкий труд служил ей лучшим лекарством, помогая занять руки и ум во время бесконечного тревожного ожидания.

Она провела в лагере уже почти целый день, а от наступавших не было ни слуху ни духу. Аманда не знала, считать ли это добрым знаком или дурным. Она не решалась обсуждать свои страхи с окружающими. Устало заглянув в стоявшее рядом ведро, она решила, что пора поменять воду. Заставила себя подняться, откинула с лица волосы и понесла ведро на улицу. Выплеснула воду в кусты, собралась идти к озеру за свежей водой и ощутила спиной чей-то взгляд. Аманда испуганно оглянулась, но никого не заметила. Судя по всему, никому здесь не было до нее дела, однако по спине все равно бегали мурашки.

«Нельзя идти на поводу у расшалившихся нервов», — подумала она, наклоняясь, чтобы набрать воды. Но не забыла с тревогой оглянуться на лесную опушку, прежде чем идти назад. Все было тихо, ничего подозрительного. Аманда пожала плечами, постаралась выбросить из головы всякую чушь и снова принялась за работу.