Мепперс, толстенький коротышка, в состоянии особого волнения, в котором он и находился в настоящий момент, имел обыкновение отчаянно скрести себе лысину, что было в полном противоречии с достоинством, подобающим высокому рангу дворецкого.

– Миссис Браун считает, что Джеймс должен сходить завтра на охоту. Мы… у нас… наши запасы поистощились немного, как вам, вероятно, известно, миледи.

– Ну конечно, известно, – вмешалась возмущенная Эвелина, обращаясь к тетке. – И все потому, что этот несносный Брэндрейт решил обосноваться у вас на неопределенное время, нимало не заботясь, сколь обременительно его присутствие для ваших финансов!

– Ну, ну! – остановила ее леди Эль. – Как будто это имеет какое-то значение! Он мой любимый внучатый племянник, и если настанет день, когда он не сможет чувствовать себя здесь как дома, то я уже не знаю… – Она поджала губы, подавляя выступившие на глаза невольные слезы.

Эвелина тут же раскаялась в своих словах.

Какие бы у нее ни были причины недолюбливать Брэндрейта, ей не следовало расстраивать тетку. Потупившись под укоризненным взглядом маленьких карих глазок Мепперса, она поспешно извинилась перед леди Эль.

В Флитвик-Лодж оставалось только пять человек прислуги, малая часть многочисленного штата, обслуживавшего старинный дом в дни его былого великолепия. С тех пор как Генри, возлюбленный супруг леди Эль, сломал себе на охоте шею и оставил усадьбу в долгах, наступило полное разорение. Но времена были нелегкие, и кое-кто из прислуги сочли за благо остаться в доме, не столько из преданности госпоже, сколько потому, что им было некуда деться. У леди Эль совсем не было средств. Она задолжала им жалованье по меньшей мере за два года, но благодаря огороду, живности в ближнем лесу и меткости Джеймса никто не голодал. А это уже было немало. А благодаря женской половине обитателей Флитвик-Лодж белье было всегда починено, одежда заштопана, выцветшие шторы из парадных гостиных успешно превращались в теплые накидки и плащи. Словом, жизнь кое-как еще теплилась в поместье.

Леди Эль сразу перешла к сути дела:

– Сидлоу, наверное, очень недоволен.

– Да, миледи, и так с трудом мирится с тем, что у него под началом всего один грум. А когда Джеймс весь день проводит в лесу, Сидлоу приходится брать на себя обязанности, более подобающие… кому-нибудь, ну, словом, тем, кто привык к грязной работе в конюшне.

– Нам необходимо мясо, – сказала леди Эль.

– Сидлоу грозится уйти, если Джеймс займется охотой.

Леди Эль помолчала немного. Она хорошо знала, как сильно было развито чувство собственного достоинства у ее старшего конюха.

– Вы могли бы намекнуть ему, – произнесла она с легкой улыбкой, – что, если он решит нас покинуть, его место займет Джеймс.

Мепперс не мог сдержать улыбку.

– Какая жалость, что я сам до этого не додумался. Лучшего выхода не придумаешь. Сидлоу такое придется не по вкусу. Он считает, что только он один может содержать конюшню в должном порядке. А теперь, миледи, чем я могу вам служить?

Отправив Мепперса на поиски Брэндрейта, леди Эль снова занялась своими гостями с Олимпа.

– Благодарение небу, Афродита все еще здесь! – воскликнула она, приставляя к уху рожок. – Впрочем, я так и думала, что она останется. Смотри-ка, она просто вне себя. Представь, она настаивает, что бюст Зевса принадлежит ей! И надо же, снова обвиняет Психею в краже, теперь уже этого изваяния. Как странно. Она, кажется, хочет забрать скульптуру из моего дома! Неужели она на это способна? – Леди Эль уронила на пол рожок и решительно поднялась с кресла с явным намерением помешать богине. Но тут же снова уселась со вздохом облегчения.