- Дурачок, таким мне показалось твое сердце, когда мы в первый раз встретились. И хватит баловаться, Гримм, - с упреком сказала она, - или по какой-то причине ты хочешь предстать на портрете с косичками на висках?

  Гримм застыл и, не в силах поверить себе, прикоснулся к волосам. Хок не сводил с него глаз.

  - Что ты задумал? - недоуменно спросил он. Гримм нервно сглотнул - он и не осознавал, что заплетает волосы в боевые косицы. Их носят лишь в самый тяжкий жизненный час - в знак траура по мертвой супруге либо готовясь к битве. До сих пор он заплетал их лишь дважды. Так о чем же он думал? Растерянный, Гримм смотрел невидящим взглядом в пол, тщетно пытаясь привести в порядок свои мысли. Когда-то он был одержим призраками прошлого, мучительными воспоминаниями, которые много лет назад постарался отбросить от себя, похоронив под тонким слоем отречений. Но в его снах мертвые тени выходили из неоплаканных могил, влача за собой те беспокойные чувства, которые, цепляясь за этот мир, не покидали его и при свете дня.

  Гримм все еще силился отыскать ответ, когда в зал влетел стражник.

  - Милорд... Миледи... - входя, стражник поспешно отвесил Хоку и Эйдриен два отдельных поклона. С хмурым выражением на лице он приблизился к Гримму. - Это вам, капитан, - только что пришло, - в руку Гримма лег пергаментный свиток самого официального вида. - Гонец утверждает, что это крайне срочно и должно быть вручено вам лично в руки.

  - Гримм начал внимательно рассматривать послание. Изящный герб Джибролтара Сент-Клэра отпечатался на красном сургуче. Казалось, давно уже похороненные чувства вновь вырвались на свободу. Джиллиан! В ней было обещание той красоты и радости, обладать которыми ему не суждено никогда, она была одним из тех воспоминаний, которым он присудил лежать на дне могилы, вознамерившейся теперь исторгнуть покойников из недр своих.

  - Ну же, распечатывай, Гримм, - поторопила его Эйдриен.

  Медленно, словно в руке у него был раненый зверек, в любой момент готовый впиться в плоть острыми зубами, Гримм сломал печать, развернул послание и отстраненно прочел три слова краткого наказа. Его ладонь машинально сжалась, сминая тонкий лист пергамента.

  Встав, он повернул голову к стражнику:

  - Седлайте моего коня. Через час я отправляюсь.

  Ответив легким поклоном, стражник удалился.

  - Ну? - вопросил Хок. - Что там сказано?

  - Ничего, что требовало бы твоих забот. Не беспокойся - тебя это не касается.

  - Меня касается все, что касается моего лучшего друга, - заявил Хок. - Ну, давай, выкладывай, что там стряслось?

  - Говорю же - ничего. И, право же, довольно об этом, - в голосе Гримма прозвучало предостережение, которое заставило бы любого человека отдернуть руку. Но Хок не был «любым», - его движение было таким проворным, что Гримм не успел даже отреагировать, когда Хок выхватил пергамент из его рук. Отскочив в сторону, Хок с озорной улыбкой разгладил смятое послание. Его улыбка стала еще шире, и он подмигнул Эйдриен.

  - Тут написано: «Приезжай за Джиллиан». Это о женщине, так ведь? Вот тебе на! Я-то думал, что ты дал зарок насчет женщин, друг ты мой изменчивый. Так кто такая Джиллиан?

  - О женщине? - не скрывая восхищения, воскликнула Эйдриен. - О молодой незамужней женщине?

  - Прекратите, вы, оба! Все совсем не так, как вам кажется.

  - Тогда зачем ты пытаешься скрыть это все, а, Гримм? - не сдавался Хок.

  - Потому что в моей жизни есть вещи, о которых вы не знаете, а рассказывать о них пришлось бы долго. Мне сейчас недосуг пускаться в объяснения. Через несколько месяцев я напишу вам, - уклонился от прямого ответа Гримм. В его голосе зазвучали холодные нотки,

  - Нет, так просто ты от нас не отделаешься, Гримм Родерик, - Хок задумчиво потер пробивавшуюся на упрямой челюсти щетину.