Глубокая морщинка пролегла между бровями Розали Куинс. Она чувствовала, что Ройалл очень хочет присоединиться ко всеобщему веселью, притопывать в такт музыке и танцевать на улицах. Такое поведение считалось бы, поскольку Ройалл была еще в трауре, крайне неприличным: ее муж был похоронен менее года назад. И не полагалось носить во время траура ярко-оранжевое шелковое платье. Но Ройалл сказала как-то, что оставила свою скорбь и печаль у края могилы мужа, в ее холодной сырости. Для нее началась новая жизнь, и она не собиралась обременять себя траурным нарядом.

За свои пятьдесят два года Розали Куинс научилась читать мысли и желания людей по их глазам, а глаза Ройалл Бэннер ясно говорили о том, что она хочет жить и наслаждаться жизнью и вовсе не намерена замыкаться в себе.

Внезапно Ройалл повернулась и восторженно обняла миссис Куинс.

— Я не хочу пропустить ни минуты этого праздника. Это такое необыкновенное развлечение. Я, пожалуй, останусь здесь и понаблюдаю за приготовлениями, а вы возвращайтесь на корабль и вздремните.

Миссис Куинс ужаснулась такому предложению.

— Ты не можешь этого сделать! Что подумает обо мне барон Ньюсам, если я оставлю тебя одну? Ройалл, ты должна пойти со мной, — заворчала она, беря молодую женщину под руку. — Ты понаблюдаешь за приготовлениями с палубы парохода. Это не Бостон, к которому ты привыкла, здесь совсем другие нравы. А теперь идем. От жары тебе может стать дурно. Мы выпьем чего-нибудь прохладительного, а затем я немного вздремну.

Она подобрала свои старомодные пышные юбки и зашагала вниз по улице, ведущей к порту.

Ройалл ненадолго застыла в нерешительности. Постоянно ее кто-нибудь учил, что делать, как себя вести. Как долго это будет продолжаться? Она уже взрослая самостоятельная женщина двадцати трех лет, вдова и не нуждается в няньках. Особенно в такой няньке, как Розали Куинс, которая прилежно исполняла свой христианский долг, играя роль дуэньи.

Приноравливаясь к шагам Розали, Ройалл, втянув голову в плечи, озиралась по сторонам. Она увидела группу женщин в широких ярких юбках и белых крестьянских блузках с открытыми плечами, готовящих цыплят на открытом огне. Рядом играли дети, и один маленький мальчик получил звонкий шлепок по руке, когда попытался стащить кусочек изумительно хрустящего, ароматного мяса.

— Ройалл, хватит глазеть по сторонам! Идем же. Эта жара вот-вот меня доконает.

Ройалл подчинилась, как делала это всегда. Вначале она подчинялась своему отцу, затем мужу, а в последнее время взрослым сыновьям и дочерям мужа, ограниченным предрассудками Новой Англии. «Господи, когда же мне будет позволено жить своей жизнью, следовать желаниям и велениям собственного сердца?» — безмолвно взывала Ройалл.

Ну что может с ней случиться за каких-нибудь пару часов, если она останется одна? Или Розали боится, что ее ограбят? Но это смешно! Единственными деньгами, которые Ройалл несла в своей маленькой дамской сумочке, свисающей с руки, была лишь небольшая сумма для мелких покупок, чаевых и, возможно, для оплаты наемного экипажа.

Она хихикнула, заставив спутницу повернуться и подозрительно взглянуть на нее. Ройалл представила себе страхи Розали по поводу того, что ее подопечная может быть похищена, продана в рабство, увезена ослепительным темноволосым негодяем, желающим насладиться ее стройным молодым телом.

* * *

Не обращая внимания на лукавый взгляд миссис Куинс, Ройалл шагала, стараясь не отстать от Розали, и смотрела прямо перед собой.