Калеб понимал, что расторжение сделки будет настоящим ударом для лорда Фаррингтона, однако решил в порядке некой компенсации передать Обри все эти ломберные столы, рулетки и прочее игорное снаряжение, чтобы тот возобновил предприятие где-нибудь в другом месте.

За час до открытия казино Фаррингтон разыскал Калеба и стал жаловаться ему на страшные боли в желудке.

— Ты должен поработать сегодня один. Это настоящие колики, Калеб, честное слово. Мне надо сходить в город и найти врача. Боль становится просто невыносимой.

Старик схватился руками за живот и ковыляя подошел к планширу.

— Ну, конечно, я поработаю, — тихо ответил Калеб, замечая, что Обри упорно не желает посмотреть ему в глаза.

Интересно, зачем старику понадобилось исчезнуть на время? И почему именно сегодня? Риган тоже не придет: сказал, что будет занят какими-то неотложными делами.

Да, похоже, намечается заварушка! Что-то носилось в самом воздухе…

— Ну что ж, тогда поторопись, Обри, а то станет совсем худо.

На мгновение Фаррингтон, словно позабыв о боли, разогнулся и выразительно посмотрел на юношу.

— Калеб… — начал он было, но тут же осекся: — Удачи тебе.

— Удачи? — с сарказмом переспросил парень. — Ты же знаешь, что я не игрок. Или, по-твоему, сегодняшний вечер чем-то отличается от всех прочих?

— Да нет… ничем не отличается. Это я так… просто оборот речи такой, — тут старик опрометью кинулся к сходням, в два прыжка оказался на пристани и, помахав рукой, повторил: — Удачи тебе, Калеб!

Когда Фаррингтон ушел, Калеб вызвал к себе двух матросов и приказал немедленно обыскать судно. Когда те спросили, что, собственно, им нужно разыскивать, юноша только пожал плечами. Нахмурившись, он прошествовал к себе в каюту и вытащил из своего походного сундучка стилет. Потом он осторожно вышел опять на палубу, подумав с горечью, что в данный момент не может пока предпринять ничего больше. Что будет, то будет.

Один из матросов вернулся с крайне озадаченным выражением на лице.

— Мы не нашли ничего, кроме влажных отпечатков чьих-то ботинок на юте. Мы обшарили весь корабль, но так и не сумели изловить пришельца. Якорная цепь оказалась густо смазанной маслом, словно бы вот-вот должен последовать приказ о немедленном отплытии. По-моему, ее смазали не более часа тому назад.

Калеб понимающе кивнул и велел матросам возвращаться к своим обязанностям. Еще через час казино опустеет. Уйдут и заядлые игроки, и прислуга. Он окажется один на один с неведомой силой, каким-то образом проникшей на корабль!

Когда судно покинул последний розовощекий поваренок, Калеб метнулся к себе в каюту, сбросил жилет и ботинки. Затем закатал до колен брюки и легкой кошачьей поступью снова вернулся на палубу. Он знал «Рану» как свои пять пальцев и в этом, безусловно, имел некоторое преимущество. Калеб осторожно погасил все лампы, так что фрегат погрузился в кромешную тьму.

— Ну, выходите, ублюдки, — прошептал Калеб, обращаясь к обступившему его безмолвию. — Выходите, попробуйте меня взять!

Невидимкой он пробежал по палубе в носовую часть и остановился возле намотанной на гигантский ворот якорной цепи. В самом деле — матрос не солгал! — свежая смазка.

Когда Калеб почувствовал, что в спину ему ткнулось острие клинка, то буквально застыл на месте от неожиданности.

— Если ты пошевелишься, мой мальчик, я загоню тебе клинок под ребра.

Голос показался Калебу знакомым. Да, этот хриплый, исполненный злобы голос принадлежал тому незнакомцу, что недавно беседовал в полутьме у сходней с лордом Фаррингтоном.