— Никаких посещений! Индейца Бегущего Медведя оправдают только свидетельства уцелевших солдат. Разговор окончен!

— Это, по-вашему, окончен! Ну погодите! Я подниму такой шум по поводу ваших действий, что вам не поздоровится.

— Тила! — одернул ее Джон.

— Оставь, Джон. Послушайте меня…

— Тила! — Джон схватил девушку за руку, притянул к себе и тихо прошептал:

— Его зовут Кларенс Хиггинс. Он участвовал в кампании с твоим отцом и был атакован отрядом Оцеолы. Хиггинс едва уцелел. Нам нужно сейчас же уйти.

— Я найду того, кто отменит ваш приказ, — холодно заявила Тила, отступая, но не отказываясь от борьбы.

Изуродованный шрамами лейтенант Хиггинс пристально посмотрел на нее.

— Не угодно ли вам, чтобы я послал в глубь территории за вашим отцом?

Тила снова от всей души послала его к дьяволу. Джон потянул ее за собой. У выхода они увидели старого Рили; его конвоировал молодой сержант.

— Рили! — воскликнула девушка. — Я пыталась увидеть Джеймса. Я…

Рили перебил ее, тихо сказав:

— Не надо посещать Джеймса — Но…

— Мисс, не надо этого делать. — Быстро оглядевшись, Рили еще тише добавил:

— Дайте ему время. Он разобьет вам сердце. Держитесь подальше от него.

— Что? Почему?

— Его предали.

— Военные!

— И вы. Пожалуйста, не пытайтесь увидеть его. Это принесет ему еще больше бед.

Рили последовал за сержантом. На глаза Тилы навернулись слезы.

Боже милостивый, о чем это он? Она быстро смахнула слезы. Джеймс — отъявленный мерзавец, вот и все. Он сам сказал, что уже наигрался. И не шутил при этом.

— Тила?.. — начал Джон.

— Пойдем.

Всю дорогу домой девушка молчала. Когда они подъехали к крыльцу, Тила быстро вышла из кареты. Ей хотелось остаться одной.

— Тила, мы непременно увидим Джеймса…

— Мне все равно, даже если он сгниет там заживо! — Она бросилась в свою комнату.

Условия содержания индейцев в плену были вполне сносными. Капитан Моррисон, попечениям которого вверили пленных, разрешил им свободно передвигаться в пределах форта. Однако пленных было много, а камер мало, поэтому лихорадка стремительно распространялась.

Зато всех кормили. Оцеола послал за своими женами и детьми, кое-кто из воинов последовал его примеру. Дети выглядели безнадежно больными, но с жадностью ели все, что им приносили, Джеймс попросил Джаррета не вмешиваться. Он знал, что брата тяготит бездействие, но предпочитал выждать. В форту ему ничто не угрожало. Джеймс повидал многих военных друзей, и они заверили его, что Уоррен все еще занят в кампании и преисполнен решимости довести войну до конца. Больных индейцев начал посещать доктор Уидон. Он проводил в форту много времени и питал к Джеймсу особый интерес. От него Джеймс узнал, что два солдата из отряда, подвергшегося нападению Выдры, находятся в форте Брук и уже выздоравливают. Эрнандес послал за ними, желая, чтобы они подтвердили непричастность Джеймса к нападению.

Джеймс прислонился к стене камеры форта, когда Дикий Кот сел возле него.

— Белый капитан сказал, что нас с тобой пригласили на торжество в Сент-Августине. Нас доставят туда под конвоем. Полагаю, тебя пригласили потому, что ты иногда бываешь у белых, а на меня просто хотят поглазеть.

Джеймс улыбнулся. Дикий Кот прав: белым интересно взглянуть на индейца, чье имя на устах у всех. Шрамы придавали красивому лицу Дикого Кота особую значительность. Его глаза обладали необычайной притягательностью.