Рухнув на его сильную грудь, Ханна позволила себе какое-то время покоиться в мирном блаженстве, забыв обо всем, кроме того, что рядом с ней человек, которого она любит и чей ребенок в ее утробе. Перекатив, Райдер уютно устроил ее в своих объятиях.

— Слишком велик был соблазн, чтобы не нарушить обет, — сказал он, сердясь на себя самого.

Ханна про себя улыбнулась.

— У тебя было мало шансов устоять. Знаешь, я ведь твердо решила тебя удержать. Я слишком сильно люблю тебя, Райдер.

На мгновение она задумалась, не сказать ли о ребенке, но ей хотелось, чтобы он остался ради нее, а не из-за ребенка.

Райдер замер. Его объятия разомкнулись, он отвернулся. Сердце сжалось у Ханны от боли. Она съежилась, как будто ее ударили. Обхватив себя руками и раскачивая головой из стороны в сторону, она застонала. Райдер отверг ее! Ужасные муки разрывали ей душу. Райдер ее не любит! Рыдания комом подступили к горлу и вырвались громким всхлипыванием. Райдер услышал и повернулся, чтобы снова обнять Ханну.

— Что же нам теперь делать, Воробышек? И зачем только Великий Дух отобрал у меня зрение? Разве я могу теперь позаботиться о тебе? Я беспомощен.

— Ты смелый человек. Бесстрашный воин. Ты никогда и ничего не боишься. Все остальное не имеет значения.

— Это имеет значение для меня.

— Ты хочешь сказать… я не нужна тебе?

Ханна почувствовала, как напряглись его мускулы и приободрилась.

— Нет, Воробышек. Ты мне всегда будешь нужна, но я хочу видеть твое лицо, когда тебя обнимаю; хочу видеть, как солнце утром встает и заходит вечером; хочу охотиться и добывать то, чем кормит нас мать-земля. Неужели я хочу слишком многого?

Слезы набежали Ханне на глаза.

— К тебе вернется зрение! Ты будешь снова видеть! — она произнесла эти слова с такой убежденностью, что Райдеру захотелось поверить ей.

Если Ханна так убеждена в этом, как может он сомневаться?

— Если даже зрение никогда ко мне не вернется, в любом случае, я рад, что мне выпало счастье быть любимым тобою.

— Значит, ты не уедешь?

— Я должен ехать. В Черных Холмах я буду молиться, чтобы Химмавихьо вернул мне зрение, и если я вновь обрету способность видеть, то приеду назад.

Ханна перевела дух. Она искренне верила, что к Райдеру вернется зрение. Но она хотела еще услышать от Райдера, что он ее любит.

— Ты, наверное, устала. Возвращайся в дом, Ханна. Утром увидимся.

— Нет, я не хочу спать одна. Лучше уж разделю с тобой это соломенное ложе.

— Тогда спи, Воробышек. Я всю ночь буду обнимать тебя, чтобы ты не замерзла. До отъезда мы будем вместе. Уверен, моя сестра и ее муж будут рады узнать, что между нами воцарилось согласие.

— Я уверена, они будут рады, — произнесла Ханна, пряча улыбку.

Эбби была права, советуя ей пойти к Райдеру. Скоро зрение к нему вернется, ведь эта слепота не может быть ничем иным, как солнечным ожогом глаз, а он пройдет. Когда Райдер обретет зрение, она скажет ему о ребенке. У них будет хорошая, дружная семья. Она знала, Зак предложил брату жены работу и землю. Мечты о спокойной и тихой жизни с любимым мужем в собственном доме могли стать реальностью.

Ханна засыпала со счастливыми мыслями, а Райдер думал о своем будущем — без зрения, без средств к существованию, без возможности содержать семью, без уверенности, к миру белых людей или индейцев он принадлежит.

— Ты уже не спишь?

— Райдер! — она радостно ему улыбнулась, но улыбка померкла, когда она вспомнила, что он не видит ее улыбки.

— Уже утро? Я не вижу, но чувствую дневной свет. С тех пор, как я потерял зрение, мои чувства обострились.