— У Трента было много недостатков, но я уверена, он никогда не причинил бы мне зла. Возможно, он пришел бы в ярость, но я верю, по-своему Трент дорожил мной. Я никогда не желала ему смерти или же смерти тем людям, что сопровождали нас в форт. Неужели никогда не кончится эта бессмысленная бойня?

Она начала тихо всхлипывать, и Райдер обнял ее, радуясь, что может утешать жену, прижимая к своему сердцу.

— Не знаю, когда и как все это кончится, но я собираюсь сделать все возможное для индейской стороны. Скоро мы с тобой уедем из деревни Красного Облака. Меня ждет губернатор, чтобы ввести в курс дела. Надеюсь, ты не против пожить у Эбби и Зака, пока не будет построен наш собственный дом?

— Главное, чтобы мы были вместе.

Рука Райдера скльзнула вниз по ее животу. Искренняя радость отразилась на его лице.

— Я не ожидал. Еще совсем недавно я был уверен, что погибну, сражаясь с бледнолицыми, но, встретив тебя, я стал мечтать о другой жизни, в которой у меня были бы жена и дети, и не просто жена, а жена с огненными волосами и зелеными глазами! Теперь, с твоей помощью, мой талисман, мечты становятся реальностью. Я люблю тебя, Ханна, и люблю нашего ребенка.

Слова Райдера успокоили Ханну и сняли тревогу, в которой она пребывала, не зная, что скажет Райдер, узнав о ребенке. Он хочет ребенка! Он его любит. Все остальное неважно.

Райдер поцеловал жену с такой нежностью, что ей захотелось заплакать. Поцелуй был долгим, кровь в жилах вскипала от страсти. Когда он прервал поцелуй, слабый крик возражения сорвался с губ Ханны.

— Я хочу любить тебя, моя дорогая, но не могу, пока не улажено это дело между мной и Сломанным Носом. Койот уже, должно быть, созвал Совет. Мне надо идти.

— Не нравится мне все это, Райдер. Сломанный Нос коварен. Он станет лгать, придумывая, как оказался в моем вигваме. Скажет, я его приглашала. У тебя был такой страшный вид, когда он принялся намекать, будто я сама зазвала его. Я… я испугалась, вдруг ты поверишь.

— Никогда! Теперь я слишком хорошо тебя знаю и начинаю понимать, каким дураком был, не доверяя прежде. Я страшно рассердился, ты права, когда Сломанный Нос осмелился заявить, будто ты приглашала его разделить с ним ложе! Никто в Совете ему не поверит.

— Тогда иди, — произнесла Ханна, недовольный вздох ясно сказал, как не хочется ей расставаться с ним. — Я буду молиться, чтобы Совет принял верное решение.

Ханна готовила ужин на костре рядом с вигвамом, когда Райдер вернулся. Лицо у него было мрачным, но признаков печали или огорчения она не заметила. Не говоря ни слова, он присел у костра. Ханна протянула ему чашу с тушеной олениной. Должно быть, он очень проголодался, потому что заговорил, лишь опустошив половину чаши.

— Сломанный Нос изгнан из племени. Больше он не станет тебе досаждать.

Ханна притихла.

— Совет так решил, хотя он индеец, а ты белый?

— Кожа у меня белая, но это мой народ, Ханна, впрочем, как и народ Сломанного Носа. Они выслушали нас как равных, а потом обсудили наши показания и свидетельство Койота, присутствовавшего при столкновении, и затем Совет вынес решение.

Ханна опустилась на колени рядом с Райдером.

— Должно быть, Сломанный Нос разгневан.

Райдер задумчиво жевал оленину.

— Очень. Он собрал свои пожитки и сразу же уехал. Когда он уходил, люди поворачивались к нему спиной, даже его родители. Изнасилование соплеменницы — страшное преступление и у сиу, и у чейенов.

— Что он теперь будет делать?

Райдер проглотил последний кусок мяса.

— Наверное, присоединится к какой-нибудь банде отребья. Вряд ли его примут в другое племя.