Неожиданно ей на помощь пришел сам Николай Астахов. Он при сестре заявил княгине, что сегодня друзья устраивают в "Яре" - ресторане с цыганами - большой мальчишник, после которого они с графом Разумовским придут к Астаховым домой.

- У Леонида матушка не выносит пьяных, - смеясь, рассказывал он. - Она до сих пор считает, что её сынок ничего такого не употребляет. А как не выпить за то, что не сегодня-завтра мой боевой товарищ лишится привычной мужской свободы...

А до приезда в Петербург Даши Шарогородской оставался один день. Соня подозревала, что именно сегодня ночью Разумовский постарается с нею объясниться. Ведь она до сих пор не прислала ему никакой весточки.

Полдня мастерила Софья "отраву" для лица своего любимого. "Знал бы он, бедный, - с некоторым раскаянием думала она, - какую ловушку я ему готовлю. Как бы то ни было, позволить графу одним движением зачеркнуть все свое будущее, я не могу. Хотя и то, что случится после моих действий, ничего ему хорошего не сулит... Пусть хотя бы мамаша Шарогородская не станет ему мстить. Ведь это не он, а сама Екатерина Ивановна, даст ему отставку..." По крайней мере, так должно было произойти после того, как Соня ещё кое-что предпримет.

Для начала княжна купила в магазине очень дорогое мыло. Брат уже получил деньги за два слитка, которые купил у него ювелир, но он и не подумал дать хоть что-то своей сестре, отчего-то считая, что деньги ей ни к чему. Пришлось бедной Софье тратить сэкономленные долгими усилиями карманные деньги, к которым частенько прибегала в свое время княгиня. Она, конечно, клятвенно обещала дочери все отдать, но тотчас о том забывала. Теперь деньги к Марии Владиславны появились, и дочь могла бы ей о том напомнить, но она не хотела испортить какой-нибудь нелепой случайностью то, что так тщательно готовила.

В настоящее время Соня занималась тем, что осторожно снимала на мыле обертку, чтобы потом по возможности восстановить её в прежнем виде.

Потом она руками в старых перчатках осторожно начиняла мыло кремом с "красной сыпью", чтобы опять завернуть его в обертку.

Княжна считала, что Разумовский, даже собираясь с нею объясниться, не сможет на мальчишнике совсем ничего не выпить, а, значит, в любом случае он не должен заметить, что мыло какое-то не такое.

Агриппине она дала самый строгий наказ дать это мыло именно графу и ни в коем случае не князю Астахову. Горничная несколько подивилась её горячности. Но сочла за лучшее промолчать, соглашаясь с княжной, что граф и впрямь мужчина хоть куда. Будь она на месте госпожи, тоже постаралась бы дать ему лучшее. Пусть это будет всего лишь французское мыло...

Софья пока не хотела видеться с Разумовским. Разве что, после того, как скажутся результаты её усилий на внешности графа, а до того...

До того, она постучалась в комнату брата, который как раз собирался на свой мальчишник.

- Чего тебе, Соня? - покровительственно поинтересовался он; в последнее время Николая трудно было узнать. Сейчас на нем к тому же красовался новый костюм, который только что принесли от портного. Подмастерье - или кто был этот молодой человек? - все ещё стоял перед Николаем в угодливой позе, оправляя и так безукоризненные складки.

- Наверное, нынче неудобно высказывать тебе мою просьбу, - начала Соня, оглядываясь на постороннего человека.

- Пустое! - махнул рукой князь. - Говори, что тебе нужно.

- Видишь ли, - произнесла она нарочито заискивающе, - мне нужно немного денег ...

- Конечно, конечно, - приветливо закивал он. - Прости, я все время забываю, что у женщин гораздо больше нужд... Этого будет достаточно?

Он протянул сестре десятирублевую купюру.

- Достаточно, - пролепетала она; умом Соня понимала, что теперь они разбогатели, но до сих пор таких денег в руках держать ей не доводилось.