Закончив ужинать, она спросила:

    -  Можно мне говорить?

    Дни, которые она провела связанной, в плотном, скрывающем ее лицо капюшоне и с кляпом во рту, очевидно, научили ее правильно понимать свое нынешнее положение.

    -  Говори, - ответила я.

    -  Спасибо тебе, - поблагодарила она.

    Я быстро ее поцеловала, снова надела на нее капюшон и заткнула рот кляпом.

    Выйдя из барака, я повесила на место - на крюк у входной двери - кувшин с водой, а кусок хлеба, оставшийся у меня после кормления моей подопечной, отдала дежурившей в тот вечер на кухне девушке. Кухня у нас располагалась в небольшом сарае, пристроенном к баракам с внешней стороны ограждения, но дежурившая при ней девушка забрала у меня остатки хлеба во внутреннем дворе. После этого наблюдающие за кухонными работницами охранники велели ей войти в сарай и тщательно заперли за ней двери.

    Тарго не направлял на работы по кухне девушек, которые были с ним давно, и мы этим очень гордились. Такая работа, считали мы, больше подходит для северных деревенских девчонок.

    У выхода из внутреннего двора мы с Ютой и Ланой опустились на колени и стали ждать.

    Я хотела есть, а время ужина уже подходило к концу.

    -  Мы вообще сегодня есть будем? - спросила я у Юты.

    -  После хозяев, - ответила та, имея в виду охранников. - Они накормят нас, если мы им понравимся.

    -  Если понравимся? - удивилась я.

    -  Меня всегда кормят, - похвасталась Лана.

    -  Не бойся, - со смехом поспешила успокоить меня Юта. - Ведь ты - девушка белого шелка! Я смущенно опустила голову.

    -  Ты им понравишься, - заверила меня Юта. - Мы все понравимся. Почему, как ты думаешь, они нас позвали, не дав поест ь?

    -  Не знаю, - ответила я. - Но мне кажется, лучше нам было поужинать вместе с девушками.

    -  Ну да, - саркастически усмехнулась Лана. - И заодно получить вместе с ними свою порцию тумаков!

    -  Нет, - сконфуженно пробормотала я.

    -  Голодная девушка за столом прислуживает лучше, - поделилась опытом Юта. - Не беспокойся! Если ты постараешься им понравиться, они дадут тебе поесть.

    -  Вот как? - процедила я сквозь зубы.

    Я была вне себя от негодования. Мне, Элеоноре Бринтон с Парк-авеню, какие-то горианские мужланы, как собаке, бросят кусок мяса со своего стола, да еще при условии, если я им понравлюсь!

    -  Эй, девки! - прогудел за оградой мужской голос. Мы вскочили на ноги. Я невольно просияла от удовольствия. За нами пришли охранники!

    -  Выходите! - скомандовал один из них.

    Двери открылись, и мы выскочили за железную ограду. Все мое недовольство как рукой сняло. Сегодня вечером наши хозяева сами будут нас угощать!

    В ожидании, пока двери закроют, мы опустились на колени на траву. Как приятно было оказаться вне забора, огораживающего нашу невольничью клетку!

    За нами пришло трое охранников. Я хорошо знала и их самих, и тех двоих, кто жили вместе с ними одним лагерем. Они нравились мне больше остальных. Я была взволнована. Иногда, прежде чем уснуть, я фантазировала и мысленно видела себя в их объятиях. Я с физической остротой ощущала всю прелесть своей беспомощности и беззащитности, находясь в их крепких, сильных руках. Однако будучи всего-навсего девушкой белого шелка, я могла лишь интуитивно догадываться о том фантастическом наслаждении, которое способен доставить своей рабыне покоривший ее хозяин.