Талливер, как выяснил Гидеон, мог справиться с чем угодно. Вест-Индская компания многое потеряла в лице Талливера, когда тот оттуда уволился.

Талливер бесстрастным взглядом скользнул по женщине, которую держал на руках Акаш, но не задал ни одного вопроса. Он никогда не задавал вопросов, но при этом как-то умудрялся знать обо всем. Акаш поклонился и направился к выходу.

— Прошу вас, сэр.

Голос девушки дрогнул.

Акаш молча поставил ее на ноги. Она покачнулась, и Гидеон машинально протянул к ней руки, но опомнился и быстро спрятал их за спину. Девушка вскинула голову и посмотрела на него снизу вверх, словно дебютантка на своем первом балу на господина, позволившего в ее присутствии скабрезную шутку.

И вновь ее гордость затронула какие-то тайные струны его души.

— Я доставляю вам неприятности.

Не спуская глаз с Гидеона, она отошла от Акаша. Одну руку она неловко прижимала к груди.

— Я благодарна вам, но я не могу позволить, чтобы вы из-за меня терпели неудобства.

Она говорила, словно герцогиня в восьмом поколении. Свысока, надменно, нисколько не рисуясь при этом. Гидеон, несмотря на всю серьезность ситуации, не смог сдержать улыбки.

Разумеется, она это заметила.

— Вы надо мной смеетесь.

Он не отрицал. Напротив. В его голосе появились стальные нотки.

— Мисс Уотсон, вы нуждаетесь в нашей помощи. Я не могу запихнуть вас в карету и заставить ехать со мной.

Ложь. Конечно, он мог. Именно так и поступил бы в случае необходимости.

— Я закричу, — запальчиво сообщила она.

Почему он полон решимости спасти эту маленькую колючку? Она дрожала от боли, страха и усталости. Ее волосы цвета темной бронзы обрамляли бледное лицо. Наряд ее был порван и покрыт пятнами. И если она и была красива, то синяки уродовали ее.

Гидеон с трудом сдержал горький смех. Если даже она красавица, какой ему от этого прок?

Хватит растравлять себе душу подобными вопросами, решил Гидеон, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Сейчас февраль. Зима. И вы не в том состоянии, чтобы путешествовать самостоятельно.

В дверях появился Талливер:

— Я нашел карету, сэр. Ее сейчас подадут.

Гидеон увидел страх в глазах девушки. Было ясно, что она не хочет, чтобы ее кто-нибудь видел. Гидеону хотелось знать почему.

— Возвращайтесь в стойло, мисс Уотсон. Хан не обидит вас.

— Я не боюсь вашего коня, — бросила Чариз в ответ.

Запахнула пальто и отошла, растворилась во мраке.

Гости самой большой гостиницы Уинчестера часто брали кареты напрокат. Уже через несколько минут небольшая карета была готова к отправлению.

Гидеон зашел в стойло. Чариз пряталась за крупом коня. Гидеон старался преодолеть привычную реакцию организма на нахождение в темном замкнутом пространстве. Но затянутая в перчатку рука, которой он взялся за перегородку, немного дрожала.

Слава Богу, сумрак скрывал его состояние. Разве сможет она доверять своему спасителю, если в темноте он дрожит как осиновый лист.

— Мы готовы.

Чариз вышла из укрытия и отряхнула пальто. Из-за боли в левой руке она не могла сунуть руки в рукава. Чариз подняла глаза, и Гидеон поразился их сиянию.

— Почему вы все это делаете?

Он пожал плечами так, словно каждый день только тем и занимался, что помогал попавшим в беду случайно встретившимся ему барышням.

— Вам нужна помощь.

— Для того чтобы брать на себя такой труд, одного этого, как мне кажется, недостаточно.

— Я зарабатываю себе очки для Страшного суда, — ответил Гидеон с легкой иронией, которой не чувствовал. Он протянул ей сверток. — Я подумал, что это может вам пригодиться.