Голоса звучали все настойчивее. Он не мог их сдерживать. На теле выступил холодный пот. Он сильнее сжал ее бедра. В глазах потемнело.

Он должен сделать это, или он подпишет себе приговор.

— Чариз, прости меня, — сдавленно пробормотал он.

Он натянулся как струна и толкнул себя в нее.

Боль пронзила ее, ослепительная и острая, мгновенная, словно удар молнии. Она готова была завизжать, но горло сжал спазм.

И все же стон прорвался. Она чувствовала себя так, словно ее разрубили пополам тупым топором. Боль была невыносимо острой.

Она зажмурилась, моля Бога о том, чтобы все это закончилось прямо сейчас.

Дышать. Она должна дышать.

Она ловила ртом воздух, но Гидеон вжимал ее в матрас своим телом. Он оказался больше и тяжелее, чем ей представлялось. Высокий рост и превосходная координация маскировали обилие мышц.

Словно безумная, она цеплялась за простыни. Он сделал то, что должен был сделать. Почему он не оставит ее в покое?

«Дыши, Чариз, дыши».

Та часть его тела, которую он погружал в ее саднящую нежную плоть, была твердой как гранит. Но в отличие от холодного гранита он был жарче раскаленной печи. Глупо, но она воображала, словно почувствует прохладу, даже холод из-за того, что он не хотел прикасаться к ней.

Его запах, знакомый и незнакомый, окружал ее. Ей был знаком чистый запах его мыла и аромат его кожи. Она догадывалась, что новый пряный запах — это запах мужского возбуждения.

Его дыхание было сбивчивым, и он дрожал. Она подняла руки, чтобы обнять его, но вспомнила, что он не хочет, чтобы она к нему прикасалась. Ему были противны ее объятия даже при том, что он был в ней, что связи теснее, чем та, которая была у них сейчас, не существовало на свете.

Чариз еще раз втянула воздух. На этот раз дышать стало легче. Острая боль прошла.

С тихим стоном он изменил положение. Давление изменилось, стало менее болезненным.

Чариз ждала, что он выйдет из нее. Но мышцы его напряглись, и он вошел в нее вновь. Она подавила стон и вцепилась в простыню, чтобы не соскользнуть с кровати.

Она думала, что все пройдет быстро, за пару секунд. Но он по-прежнему был в ней. Он сделал еще одно движение и глухо застонал.

Еще один толчок. Несколько толчков, и она почувствовала глубоко внутри себя жидкий жар. Он еще раз застонал и навалился на нее всем телом. В жестокой пародии на нежность голова его легла к ней на плечо, и его шелковистые волосы защекотали ей шею.

После всей этой твердости ускользающая мягкость казалась чужой, враждебной.

Гидеон вышел из нее и осторожно поправил ее рубашку, закрыв бедра. Затем он перекатился на спину и уставился в потолок. Рубашка его закрутилась вокруг его тела и выбилась из расстегнутых брюк.

Бросив на него быстрый взгляд, Чариз отвернулась и, следуя его примеру, сосредоточенно уставилась на темные потолочные балки. Она не хотела видеть тот орган, который он вдавливал в ее тело.

Кто знает, как долго они лежали рядом не очень долго, как она догадывалась, хотя секунды тянулись как часы.

Медленно, неловко Гидеон стал ходить по комнате.

Толстый ковер приглушал его шаги. Чариз почувствовала, что он подошел ближе, и невольно напряглась. Он остановился возле кровати. Ее передернуло.

Хотя он больше не притронется к ней. Он никогда не притронется к ней вновь, раз теперь она была его женой де-факто, а не только де-юре.

Он ничего не сказал. Он поставил что-то на тумбочку с тихим стуком и отошел. Поступь его была уверенной, но то не была поступь победителя. Скорее побежденного.

Раздался щелчок — это он открыл дверь, потом второй, когда он закрыл дверь за собой.

Чариз открыла глаза. Огонь гудел в камине, заливая комнату желтым светом. Весь эпизод, вероятно, занял меньше получаса.

Всего полчаса для того, чтобы изменился весь ее мир.