Во дворе стояло несколько повозок, фаэтонов и карет; Сорильда ощутила облегчение при мысли о том, что за ленчем будут присутствовать другие люди и им с графом не придется испытывать неловкость, оставшись наедине.

Однако после того, как, умывшись и приведя в порядок волосы, слегка растрепавшиеся от быстрой езды, по старой дубовой лестнице она спустилась вниз, оказалось, что ее поджидает слуга, дабы отвести в отдельную комнату.

Граф уже был там. Сорильда отметила, как он красив, как элегантно выглядит, и поймала себя на мысли, что в какой-то степени понимает тетушку.

— Не желаете ли выпить мадеры?

Граф с явным усилием выдавил из себя эту фразу, умышленно не глядя в ее сторону, словно не мог перенести вида той, на которой женился.

— Благодарю вас, — ответила Сорильда, — но только немножко. Я не очень люблю мадеру.

— В таком случае вы должны выпить то, что любите, — сказал граф. — Полагаю, сегодня шампанское будет кстати.

Он произнес это язвительным тоном, но Сорильда спокойно ответила:

— Думаю, это было бы неплохо. Когда моему отцу приходилось долго ехать в экипаже, он всегда говорил, что всему прочему предпочитает шампанское.

Граф дернул за шнур звонка с такой силой, что Сорильда удивилась, когда тот не оборвался.

Появился слуга, и граф заказал шампанское. Сорильде показалось, что он хотел заговорить с ней, но в этот момент появился хозяин постоялого двора. Следом за ним вошли две служанки в чепцах и внесли закуски.

Выбор блюд оказался предостаточным, пища — хоть и простой, но хорошо приготовленной.

Пока их обслуживали, говорить откровенно было невозможно, и Сорильда обрадовалась возможности подкрепиться, прежде чем наступит, в чем она не сомневалась, трудный момент.

За завтраком она не смогла ничего проглотить, лишь выпила чашку кофе, и вот теперь оттого, что оказалась наедине с человеком, за которого вышла замуж, ее невольно охватила внутренняя дрожь.

Тем не менее она сумела немного поесть, прежде чем опять почувствовала, что давится пищей. Помогло шампанское. Сорильда надеялась, хоть и не решилась сказать об этом вслух, что оно помогло и графу. Во всяком случае, он выпил большую часть бутылки.

Затем, обменявшись не более чем полудюжиной слов, они снова отправились в путь.

Теперь Сорильда заметила, что граф погоняет лошадей, точно желает доехать как можно быстрее.

Однако прошло довольно много времени, прежде чем они достигли окраин Лондона, и наконец взмыленные от быстрой езды лошади остановились возле Уинсфорд-Хауса на Парк-Лейн.

Сорильда увидела великолепный дом, но не успела разглядеть его как следует: лакей помог ей сойти с фаэтона, и она первой вошла в просторный холл. Граф следовал за ней.

— Надеюсь, ваша милость, вы добрались благополучно, — обратился к нему дворецкий.

— Вы получили мои указания? — резко спросил граф.

— Грум прибыл часа два тому назад, милорд. Все исполнено. Граф повернулся к Сорильде.

— Моя экономка, миссис Досон, проводит вас в вашу спальню, — отрывисто сказал он ей. — Вам, вероятно, хочется отдохнуть. Обед будет в восемь.

Он небрежно поклонился, по-прежнему не глядя на нее, и ушел прежде, чем она успела ответить.

Какое-то мгновение она растерянно смотрела ему вслед, а затем дворецкий мрачно произнес:

— Прошу вас, миледи, следуйте за мной.

По его обращению Сорильда поняла, что граф уведомил слуг о своей женитьбе.

За дворецким она поднялась по лестнице; наверху ее ждала экономка в шуршащем шелковом платье черного цвета.

Это была средних лет женщина с добрым лицом. Почтительно присев перед Сорильдой, она провела ее по коридору и открыла дверь в большую, великолепно обставленную спальню.