— Этого… я и… хочу!

— Так и будет, сокровище мое, — отозвался граф, — но сейчас ты должна отдыхать. Спи, ты, верно, очень устала.

Сорильда судорожно вздохнула, опять уткнулась ему в плечо, и он едва расслышал ее шепот:

— Я… не хочу, чтобы… ты… уходил. Она почувствовала, как граф напрягся и замер. Затем он спросил:

— Это правда? Любимая, ты действительно не хочешь этого? Она пробормотала чуть слышно:

— Когда я была в склепе… то представила… что ты… обнимаешь меня… и почувствовала себя… в безопасности.

— Теперь так и будет всегда. А что ты чувствовала еще?

— Мне было… очень… приятно, но не гак… чудесно, как быть с тобой… на самом деле.

Он обнял ее так крепко, что Сорильда едва дышала.

— Пожалуйста… останься со… мной. Слова ее были едва ли громче вздоха, но граф их услышал, и в глазах его мгновенно вспыхнул огонь.

— Я хочу тебя! Видит Бог, как я хочу тебя! — воскликнул он. — Но сейчас я думаю о тебе. Губы его дрогнули в улыбке, когда он добавил:

— И этого я тоже никогда раньше не делал.

— Я хочу быть… рядом… с тобой.

В тот момент, когда Сорильда произносила эти слова, она отчетливо поняла, что не может отпустить его, не может лишиться волшебства и чуда его близости и его любви.

Усталости больше не было. Вместо нее она ощущала необычайный подъем сил.

Поцелуи графа пробудили в ней странное ощущение: словно от переполнявшего ее счастья она может взлететь высоко над землей.

Он привлек ее к себе. Губы его искали ее губы.

— Я люблю тебя, драгоценная жена моя, я хочу тебя! — произнес он. — Ни сегодня, ни в какую другую ночь тебе больше не спастись от меня!

Он говорил так, словно давал клятву, и в это мгновение Сорильда поняла: как и раньше, она снова оказалась в плену, но на этот раз это был плен объятий графа, его рук, его губ и его самого — плен любви.