Пожар удалось потушить. Эжен и Корали вошли в дом. Удостоверившись, что ребенок не проснулся, женщина вернулась в комнату, где сидел Эжен.

— Я ни за что не справилась бы одна, — сказала она.

Подол платья Коры был прожжен случайно упавшей искрой, от одежды Эжена тоже пахло гарью.

Прошло немного времени, и в окна снова лился лунный свет. Тени от оконных рам лежали на полу большими черными крестами. За стенами дома шумели деревья.

Глаза Корали сияли во тьме, словно капли светлого вина.

— Вы не уедете? Останетесь здесь? — с надеждой спросила она.

Эжен немного помолчал. Он вслушивался в тишину. Какой удивительный край… Кажется, жизнь будет продолжаться вечно, и ничто в ней не изменится, несмотря на пожары и бури, ветры и шторма.

— Если вы меня не прогоните, я останусь навсегда.

— Не прогоню.

Эжен порывисто обнял женщину и принялся гладить ее волосы.

Кора не возражала, когда Эжен стал ее раздевать. Более того, она сама помогала ему. Потом он отнес ее на кровать, и то, что до сих пор вызывало у нее только недоумение, чувство неловкости и стыда, теперь воспламеняло кровь и пробуждало неведомые прежде, пьянящие ощущения.

Корали не думала о будущем, не тревожилась о последствиях. Ей было хорошо здесь и сейчас. Остальное не имело значения.

Однако дневной свет пробудил в ней прежние чувства и опасения. Утром, когда они с Эженом пошли взглянуть на последствия пожара, она сказала:

— Теперь ты, наверное, считаешь меня падшей женщиной?

Эжен от души рассмеялся:

— Тебя?! Корали! Да ты чиста, как слезы ангелов! — Он приподнял ее голову за подбородок и заглянул в глаза: — По большому счету, мне неважно, кто ты. Я люблю тебя, и этим все сказано.

Женщина затаила дыхание.

— Ты меня… любишь?

Над крышей сарая поднимался чуть заметный голубоватый дымок, похожий на дым жертвенника. Над головой медленно плыли облака, напоминающие охапки белого пушистого снега.

— Да, люблю и мечтаю о том, чтобы и ты сказала мне то же самое.

На мгновение она оробела от тайного восторга, а затем прошептала:

— Да, я люблю, люблю тебя, Эжен!

Они сомкнули объятия, задыхаясь от сумасшедшего счастья, которое подарила им судьба.

Весь день Эжен был беспечен и весел, а глаза Коры сияли ярким, почти мистическим светом. Но с наступлением вечера оба почувствовали неловкость.

Окна комнаты выходили на океан. Свинцово-серый, огромный, он выглядел торжественным, неподвижным. Отсюда не было видно ни черных расселин скал, ни брызг прибоя — все застыло, словно во сне.

Корали уложила ребенка, потом медленно убрала со стола. Что скажет или сделает Эжен? Ей хотелось, чтобы повторилось то, что произошло между ними прошлой ночью, и она не узнавала себя. Когда дело касалось Луи, подобные отношения были для нее всего лишь уступкой его желанию.

— Я останусь у тебя, Кора? — спросил Эжен.

Корали смущенно кивнула, скрывая радость. Они легли в постель и нетерпеливо прильнули друг к другу. Стыд исчез, осталось непередаваемое блаженство близости, желание дарить друг другу радость.

С тех пор они были счастливы, хотя иной раз Эжен ощущал внутренний холодок: ведь Кора не знала правды. Рано или поздно ему придется признаться в том, что он был мужем ее сестры. Когда Эжен думал о Мари, ему теперь почему-то казалось, что она умерла. Такие мысли все чаще посещали теперь и Кору.