— Война с Верхней Маркой будет, — откинувшись на спинку кресла-трона, остландский курфюрст объявил об этом как о деле решенном. — Но, поскольку нам придется иметь дело с опаснейшим противником, к войне этой мы станем готовиться так, как я сочту нужным.

Лицо пфальцграфа дернулось. Губы искривились. Глаза полыхнули недобрым блеском. Карл всего этого не заметил. Не счел нужным замечать:

— К кайзеру я отправлюсь сегодня же. Мои гвардейцы поедут со мной. С верной гвардией при императорском дворе я чувствую себя спокойнее. Сам понимаешь, двор — это настолько м-м-м… непредсказуемое место.

Дипольд понимал. Двор Его Императорского Величества — такое место… А курфюрст Карл Осторожный всегда должен блюсти осторожность. В особенности, находясь… «Так близко к трону» находясь.

— В Вассершлосе я оставляю…

Карл повернулся к неподвижной, закованной в латы статуе-телохранителю. Сказал-приказал-позвал:

— Фридрих!

«Ага, значит, все-таки Фридрих, — отметил про себя Дипольд. — Не Фердинанд».

Статуя ожила. Выступила из тени кресла.

— Да, ваше сиятельство, — Фридрих склонил голову. Голос старого вояки прозвучал негромко, придавленно-хрипло, бесцветно. Зато отчетливо звякнул гибкий доспех трабанта. Чешуйчатая броня на кожаной основе, открытый шлем с чешуйчатыми же наушниками и назатыльником. Бесстрастное обветренное лицо, усеянное шрамами и трещинами морщин, тоже казалось продолжением защитной чешуи. Словно… М-да…

«У каждого правителя, мечтающего о большем, нежели ему дано, имеются свои верные големы», — невольно подумалось Дипольду.

— В мое отсутствие Фридрих побудет с тобой, сын, — сообщил Карл. — Он хороший и преданный слуга…

«Преданный тебе, отец, но не мне», — мысленно уточнил Дипольд.

— …непревзойденный воин и умудренный жизненным опытом муж.

— Но зачем? — насупился пфальцграф. — Зачем мне твой Фридрих? Если потребуется, я смогу защитить себя сам.

— Не всегда, — покачал головой Карл. — Не от всякого врага.

— Я смогу… — упрямо заявил Дипольд.

— И все же тебе может понадобиться совет Фридриха и…

— И?

— И его присмотр.

Ах, вот оно что! Пфальцграф выдохнул сквозь плотно сжатые зубы:

— А я полагал, что не сегодня-завтра отправлюсь к себе — в Гейн.

— Нет, Дипольд, до моего возвращения ты останешься здесь. Твой гейнский замок подождет.

Понятно…

Все ему теперь было понятно. После одного заключения — другое. Мягкое, ненавязчивое, почетное, без подземелий, клеток и цепей, но от того не менее горькое. Кажется, отец всерьез опасался предоставлять вернувшегося из плена «иного» (так ведь его охарактеризовали?) сына самому себе.

— Мы еще не обсудили план предстоящей кампании против Оберландмарки, — заметил курфюрст. — Когда я вернусь от императора…

Дипольд только скривил губы. Не в том причина. Ох, не в том!

Карл вздохнул, сокрушенно покачал головой.

— Ты сильно изменился, сын, — будто оправдываясь перед капризным ребенком, проговорил он. — Очень сильно. Сейчас ты как никогда склонен к совершению необдуманных поступков.