Конан осторожно подошел к краю шахты и заглянул в нее, но даже его взгляд не смог ничего разобрать в кромешной темноте, царившей внизу. Ценой своей гибели убийца ускользнул от него. Если даже он остался жив после оползня, внизу его, бесчувственного, ожидала еще более страшная смерть. Конан повернулся и отправился обратно, к телу Вонху. Желтолицый не был трусом, сражался лицом к лицу и, по крайней мере, заслуживал погребения. Однако тела на месте не оказалось. Конан почувствовал, что от событий этой ночи голова у него идет кругом. Обыскав все вокруг, он не нашел ни малейшего следа убитого Вонху. В конце концов, вспомнив обворожительную улыбку Карелы и свое обещание навестить ее, киммериец прекратил поиски и быстрым шагом направился в город. Когда он добрался до храма Деркэто, уже рассвело, и восходящее светило бледными лучами красило небо над Аренджуном.

* * *

Когда земля исчезла у него из-под ног, Гилзах был уверен, что вскоре неизбежно окажется в царстве подземных теней, которые отнимут у него не только жизнь, но и душу. Помимо воли из его горла вырвался крик ужаса. Однако тренированное тело, повинуясь глубоко заложенному инстинкту выживания, реагировало по-другому. Щуплый замориец сгруппировался и попытался замедлить падение, удержаться на краю или по крайней мере не быть засыпанным с головой. И когда огромный пласт земли повлек его за собой, ему каким-то чудом удалось оказаться на поверхности. Придя в себя, Гилзах обнаружил, что лежит на дне глубокой ямы. Он сгреб землю с ног и поднялся. Удача не оставила его. Тело побаливало от многочисленных ушибов, на руках было несколько ссадин, но кости остались целыми. Возблагодарив покровителя своего рода за спасение, Гилзах начал осматриваться.

Стены ямы были почти отвесными. Наверху виднелось небо, и солнце, судя по всему, приближалось к зениту. Оценив ситуацию, Гилзах понял, что шахта, в которую он попал, давно уже была засыпана многочисленными оползнями, и глубина ее уменьшилась. Теперь от поверхности земли до дна было не более пятнадцати локтей, благодаря чему он и остался в живых. Выбраться наверх не составило для него труда. Используя два оставшихся у него стилета в качестве клиньев, он быстро оказался на поверхности, стащил с себя превратившуюся в лохмотья одежду и отправился в город. Пока что киммериец оставался в живых. Но до вечера еще было время.

Глава седьмая

Уже наступали сумерки, когда Конан подходил к постоялому двору купца Мариасса, где его должен был ждать Ченгар Бхутт. Двор располагался на одной из центральных улиц и был окружен обширным садом. По ночам в сад выпускали свирепых химелийских волкодавов, охранявших двор лучше любой стражи, а внутри в самом доме постоянно дежурили вооруженные сторожа, поэтому грабители, как правило, обходили постоялый двор стороной, а проезжие купцы, наоборот, останавливались в нем с большой охотой.

Богатство жильцов притягивало к дому нищих. Вдоль ведущей к дому аллеи сидели калеки, выставлявшие напоказ свои страшные язвы, многие из которых были искусно нанесены умельцами из Лабиринта, парочка юродивых, несколько опрятных старушек, с лицами, покрытыми, согласно обычаю, плотными покрывалами, ожидали скудного подаяния.

Неторопливым шагом прогуливающегося охранника Конан миновал большую часть аллеи, как вдруг что-то толкнуло его изнутри, предупреждая об опасности. Варвар почувствовал, как прошла вдоль позвоночника колючая холодная волна, и мгновенно превратился в ожидавшего нападения волка. Сторонний наблюдатель не заметил бы никаких изменений ни в его взгляде, ни в походке, но глаза Конана буквально пронизывали каждую встречную фигуру, ноздри расширились, втягивая воздух. Киммериец отличался от так называемых цивилизованных людей тем, что его чувства не были притуплены долгой жизнью в городе, среди каменных громад домов, заменивших им природу.