Мужчина с усиками посторонился, пропуская Лукаса к свободной полке, и вдруг что-то быстро сделал у него за спиной.

Валька почувствовал, как один из студентов легко поднял его на руки и понес вперед, в сторону кухни. Второй студент протиснулся мимо первого, пошел на обгон. Вместе с усатым они взвалили на плечи Лукаса. Рюкзачок усатый захватил с собой. Занавеска на секунду отдернулась, Старшего развернули, он успел сфотографировать сетчаткой распахнутый люк. Там был трап, точно такой же, как тот, по которому они поднимались.

Внизу у трапа хищно раскинул задние дверцы белый «форд» с эмблемой реанимации.

На этом моменте воспоминания обрывались…

— … Никакого нету понту играть в партизана, — тактично намекнул Сергей Сергеевич. — Угадай, почему? Потому как все уже доложил, ешкин кот. Пост сдал — пост принял! Ай, не веришь?

Старший молчал.

Толстяк порылся в карманах, в пальцах у него оказался пульт, и вдруг тишину разорвал ломкий прерывистый голос. Старший не сразу осознал, что слышит себя; по ушам резанул писклявый монотонный речитатив.

— Что рыло воротишь, молодой человек? Смотри, смотри!..

Оказывается, в углу, скрытый изножьем кровати, прятался телевизор. Старший очень хотел отвернуться, но не мог. его со страшной силой потянуло к экрану. Изображение подпрыгивало, сбоку мешали цифры, иногда влезала чья-то рука, и грубый мужской голос просил дать повтор, но в главном ошибиться было невозможно.

Это был он, Валька, лежащий в глубоком кресле и покорно отвечающий на вопросы. Он рассказал им все, о чем они спросили.

Но далеко не все, что они хотели бы узнать. Зато теперь Старший мысленно поблагодарил Маркуса за конспирацию, которая раньше его так раздражала. Почти на половину вопросов Валька с закрытыми глазами ответил «не знаю» или «не видел». Он побывал на двух выпасах за пределами России, но коллеги Сергея Сергеевича сумели проследить его путь лишь до пересадки в частный самолет. Дальнейшую дорогу Старший не смог бы нарисовать даже под пыткой. Равным образом, он понятия не имел, как искать в Саянах строительную площадку, где искать Марию и Маркуса, он даже не представлял, где в окрестностях Питера расположен особняк Коллегии. В данном вопросе оперативники оказались даже более сведущими.

Гораздо хуже было другое. Соратникам Сергея Сергеевича стало известно, что Маркус возлагает на Вальку серьезные надежды. Как ни старайся, больше не удастся изображать дурачка, случайно подобравшего связную медузу.

Как ни странно, после такого ошеломляющего открытия Старшему не захотелось выпрыгнуть в окно. Он вспомнил, как боялся в прошлый раз белых халатов в «операционной», и обрадовался, что позывов к самоубийству не ощущает. Гораздо больше Вальку занимала мысль, куда же они подевали Лукаса. Старик непременно должен находиться где-то поблизости, а атланты своих в беде не бросают… Бровастый щелкнул пультом.

— Сколь веревочка ни вейся, три дорожки у нас с тобой, красавчик, — словно не замечая валькиного затравленного взгляда, рассуждал Сергей Сергеевич. — Первый вариант — проще пареной репки. Будешь воротить рыло — останется от гордого, ешкин кот, миллионера Лунина безымянный бомж подвальный. Это — как два пальца, уж поверь. На воле ты нам не нужен, свою роль уже отквакал, всех, кого мог, продал… Только ты на героику не настраивайся, никто в тебя пулять не будет и веревку в камеру не принесут. Все гораздо проще: пара укольчиков — потом выкинут где-нибудь, в том же Красноярске. И господин Лунин никогда не вспомнит, что он был за гордая пташка…

Валька помертвел.

— А если, ешкин кот, еще добавить в шприц дозу героина, можно навсегда тебя зачеркнуть, никакие киллеры не потребуются, — откровенничал Сергей Сергеевич.