— Как тебе наше очкастое молодое дарование? — спросил как бы невзначай полковник.

— Вот попадется он мне где-нибудь в пивной в день проигрыша «Спартака», — беззлобно откликнулся капитан.

— Производит?

— Не то слово — «производит». Глубочайший след в моей душе оставил, негодяй. И как таких земля носит? Ему бы не в конторе стены подпирать, а лохам карманы монеткой резать на скачках.

— А он не только «подпирает стены», — заметил дядя Саша, когда они в четвертый раз свернули влево, возясь с чудовищного вида дверью, словно снятой с какого-нибудь бункера подле Семипалатинска. — Ты всей глубины его талантов не постиг.

— Куда уж нам, сирым…

— Думаешь, — Полковник налег плечом и открыл жалобно скрипнувшую дверь, после чего стал яростно отряхивать рубашку от чешуек облетающей масляной краски, — он каким-то образом выудил удостоверение у тебя из кармана?

— А как иначе? Ну не обронил же я его, в самом деле. Ловкость рук, и никакого мошенничества. Вернее — много артистизма и моя невнимательность. Обусловленная тремя сутками недосыпания.

— Ничего подобного.

Они шествовали по пыльному полосатому ковру, уходящему куда-то в темную бесконечность, расцвеченную в ядовитые цвета разнокалиберными лампами дневного цвета.

— Ты сам ему дал удостоверение.

Стас остановился, словно об стену ушибся.

— Водка хорошая была, — сказал он, подумав.

— Не хами, юноша.

— У вас что, камеры слежения во всех коридорах, а провода тянутся к твоему телевизору?

— Тут тебе не Лубянка, — усмехнулся полковник. — А на экране моем твой «Спартак» ихнему «Зениту» пропирает. Или наоборот — я не разбираюсь. Просто люблю в задумчивости созерцать краем сознания, как здоровенные парни в трусах дурью маются, мячик буцают.

— Я и вижу, что не Лубянка, — с чувством сказал Стас, споткнувшись об очередную бухту проводов.

— Не язви, — отчитал его дядя. — У нас да у вас совершенно разное по объему финансирование. Качественно разное, я бы отметил.

— Тут не в деньгах бюджетных дело, — сказал капитан, поднимая с пола пустую бутылку из-под пива «Балтика» с единичкой на цветастой этикетке. — Тут дело в подходе. Я бы даже сказал — в стиле.

— А чем тебе стиль здешний не нравится?

— «Фолл-аут» какой-то.

— Чего? Ты, капитан, если умный, так не надо это демонстрировать в нашей деревеньке.

— Я имею в виду — пост-катастрофа.

— Ах, вот ты о чем, — полковник взял у него из рук пивную бутылку и резким движением швырнул в темный угол. Там пискнуло, и в сторону метнулась здоровенная крыса. — А не учили ли тебя в школе, что мир наш есть плод вселенской катастрофы? Что в Солнечной системе катастрофы никогда не прекращаются?

— Учили, не без того. Только здесь, — Стас выразительно обвел вокруг себя руками, — это отчего-то ощущается особенно остро.

— А чекист должен чувствовать это всеми фибрами своей души. Выходит, дизайн особняка прекрасно подходит для основной задачи — настроить работников на серьезную и вдумчивую работу.

Стас хохотнул:

— Истинный чекист должен не только мыть руки и прикладывать мороженое к сердцу, но и ощущать себя в пост-катастрофическом мире?! Есть только миг, да и тот между двумя катастрофами! Расскажу ребятам, обхохочутся!

— А это ты брось, — серьезно сказал полковник.