Рванул я в задние, по-моему, снося нахрен, двери, вбегаю в гостиную и вижу:

Ленка лежит на полу, свернувшись клубком. Рука на отлёте, на пальце кровь. В стороне лежит натуральное веретено, с окровавленным концом. И источником корёженья небывальщиной реальности является как Ленка, так и веретено.

Мне в сознание долбятся мыли «уснуть», распасться на тросы и шипастыми кустами оплесть Зелёнку. К счастью, живую, но… непонятно. И костяной идол из Заимки засыпал костяными осколками всю комнату, перестав быть.

Так, не психуем. Ленка — жива. Остальное поправимо, а вот воздействие…

— На газоне и энтах растут розы. Кусты, с шипами. И из стали, Кащей — с растениями я справляюсь, но сталь Хельга не может удержать. И… — на этом напряжённый славик присвистнул, увидев свернувшуюся клубочком Ленку. — Понял. Миф. Поможешь?

— Помогу. Она жива. Слав, ищи, очень прошу. Как и что сделать, — бросил я, сайгача к лестнице.

— Ищу и найду, — послышалась вслед.

Перед замком небывальщина отжигала: энты и газон пытались прорасти шипами, а сталь поверхности бугрилась шипастыми розами из стали, пытавшимися заплести замок. Хельга, в домашнем халатике, явно выбивалась из сил, стараясь «усмирить» стальные растения, но заметно проигрывала воплощающемуся мифу. И, в общем-то, понятно какому, мысленно отметил я.

После чего я включился в борьбу со «стальной флорой», судорожно обдумывая расклады.

Так, Ленка — спит. Это миф, типа спящей красавицы, очевидно. Миф мощный, судорожно пытающийся прогнуть реальность под себя. Кто у нас «злая крестная» — пока похрен. Надо ломать Миф, не давать ему осуществиться, даже в мелочах. Каждая помеха — возможность выйти из неприятной ситуации без потерь.

И тут раздался просто ощущаемый в небывальщине деревянный треск, а из комнаты в замке шибануло буйством некроса и витала. Но всполошившийся я отчётливо чувствовал двух живых.

И растения, живые и металлические, перестали переть как сволочи. Хотя Миф частично реализовался, это чувствовалось, блин!

— Уф, вроде всё, — вытерла пот со лба Хельга. — Что это было, Кащей? — улыбнулась она.

— Проклятие. И миф, который вроде бы не до конца осуществился. Лена спит, считай — в коме. Я туда, — отрезал я.

И посайгачил в комнату. Там в позе роденовского мыслителя сидел Славик, на полу, к обломкам идолища присоединились обломки веретена.

— Якорь, — сообщил ушастый, указав на деревяшки. — Я буду узнавать детали, Кащей.

— Понял. А я навещу её, — сообщил я, ложась на ковёр рядом с Ленкой. — Если будет атака — просто скажи, я очнусь… И это будет ВЕСЕЛО, — посулил я.

— Понял, сообщу. Перевожу замок в осадный режим, — кивнул Славка.

— И Хельге расскажи, — дополнил я, кивая на стоящую на пороге двергу.

А сам принялся проникать в небывальщину сна, ориентируясь на чувство Ленки. Дело было не слишком сложное, привычное. Хотя я, признаться, очень боялся обнаружить её так же свернувшейся калачиком, уже в мире снов.

Но — нет. Ленка была там и именно спала. Бегала, развлекалась, исчезала и появлялась, творила чудеса. Чмокнула меня в лысину, подёргала за стальные щупальцы, похихикала. Но в целом — именно спала, с ней даже поговорить по-человечески не получилось, ну осмысленно то есть. А так — всякие муси-пуси, «смотри как красиво», «а ты прикольный, Кащей». И не только, но я и не возражал, чувствуя, как сердце в теле ударило первый раз за всё время.