|
А когда твари ЗАЛИЛИ растопленной почвой срочно выкопанную ямищу — проняло меня. — Так жить нельзя, — веско высказался я. — С этим что-то надо делать! — Вы поразительно точно подметили, Кащей, — злобно огрызнулся Матвей. — У этих тварей есть центр, мозг, якорь. За десятками метров плоти и кислоты! Мы не можем до туда добраться! Оружие — не доходит! Никакое! Эфирно — мы им не противники! И что… — И нечего было так орать, я и в первый раз всё прекрасно услышал, — ехидно заметил я. — Простите. Но… — Без “но”. Мне нужно… МНОГО металла, — оскалился я. — Кислотостойкого. В форме… ну, человека, удобнее будет. Много, десятки тонн. И руны от кислоты. Цепочки, мелкие, много, — уточнил я. — Я — попробую, — оскалился я. — Попробуете “что”? — Прибить тварей, конечно. Без гарантий. Но шанс — есть. — Шанс — это хорошо, — пробасил кибергнум. — Да, шанс — это неплохо. Надо обсудить… — Надо делать, — отрезал я. — Время, Матвей. — Да, время. Попробуем. Засуетились, закопошились. А через полтора дня, в паре километров от тварей, растросенный я вживался в металлическое идолище. Здоровое, метров двенадцати ростом. И как я, блин, задолбался объяснять тупорылым гнумам, что суставы — не нужны! Но справился и превозмог. А теперь вонзался в статуй, перегоняя чудовищные запасы энергии тросов — в него. — А ты уверен, что получится, Кащей? — подпрыгивала рядом Ленка. — Конечно… нет, — ехидно оскалился я. — Лен, сама всё знаешь. Но если тебе будет спокойнее — всё будет хорошо, — серьёзно покивал я. — Мне — спокойнее, — кивнула зелёнка. Не шутя, блин! Не понять мне женщин. И вот, через тройку часов, на колено, а потом на ноги встал железный болван. А меня… ну фактически не было. Я стал им, отдав, наверное, всё, что во мне было. И это было… — ВЕСЕЛО!!! — сотряс округу я-статуя рёвом. — БУГАГАШЕНЬКИ! ЭТО — ЗДОРОВО! НАРОД, Я ПОШЁЛ НА ОХОТУ! И это и вправду было весело! Мощь, сила, деревья, разносимые лёгким прикосновением, дрожащая под ногами, на метры входящими в почву, земля. Но я — Титан разумный, так что взял себя в руки. И деловитой трусцой потопал к тварям. И вот, топаю я, топаю, а под ногами, со вспышкой небывальщины появляется козявка. И пищит: — Остановись, Великий Таллид, заклина-а…чавк. Как-то нефутбольно получилось, отметил я кровавое пятно на ласте, которое было Таму Ченом. Впрочем, это ерунда, в смысле, его смерть. Тут больше идея, останется Орда — народится новый придурок. Идеи не умирают. Только их носители, мудро отметил я, обегая троицу тварей. А то плюнут, сволочи. А я и так ни хрена не уверен. Но делать надо, заключил я, с рёвом врубаясь в ближайшую тварь. Кислота заливала металлическое тело, которое было я. И это было Больно. Но меня было много. И я рвался сквозь расползающуюся плоть к ощущаемой точке концетрации небывальщины. И добрался, просто разорвав в клочья. И стало легче — небывальщина покидала кровь и плоть твари, она просто рассыпалась, а просто кислота — не смешно. И тела у ней своего не было толком — только куски, тысячи чужих. Потом второй — я уже был метров восьми, истощённый, в смысле объёмов. Но злобный и довольный. И добрался до сердца твари. И, чувствуя, как обтекаю, в прямом смысле слова, из последних сил рванул к третьей. Добрался, растворяющимися обрубками раздавил сердце… и, наверное, потерял сознание. Потому что очнулся на дымящейся земле, в виде кубометра тросов, без ручек, без ножек. А судя по дымку от меня — и без всего остального скоро останусь. Ну и неплохо вышло, красиво, улыбнулся я. А я устал. Отдохну, наверное…
37. Эпилог
И вот, лежу я, понимаешь, в благородной задумчивости. |
