Рамман по-простецки присвистнул:

– Эх, Майрра, Майрра, кабы Эск сам знал выход для полукровок, он бы по горящим угольям босыми ногами пошел до неба. И я бы следом, и наследник – брат мой кровный. Да многие бы, даже тивы-диллайн. Но никто не знает, понимаете? И бунт не поможет, и республика ваша самопровозглашенная… Думаете, в Идбере простым людям лучше живется? Или в Эббо?

Сказал и подумал, что уже и сам не знает, чего же на самом деле хочет Аластар. Нужны ли ему вообще теперь боги?

– Небось, у конфедератов столько не воюют, – вдова глянула на графа с большим сомнением, дескать, такой благородный весь, а мозги бедной бабе полощет не хуже рыночного зазывала. Или сам таких простых вещей не понимает? Где ж оно видано, чтоб сытый о голодном печалился?

– А Эску до наших бед дела нету, диллайн он, свои у него заботы. Кого чужое горе печалит? – женщина хмыкнула и добавила, как отрубила: – Хватит. Двадцать лет Эск ваш ищет-свищет, да только ничего покамест не нашел. Значит, не суждено ему. Видать, кто-то иной должен. Такой же, как мы. Полукровка неприкаянный. Вот так-то, сударь. Рубашечку сюда давайте, я постираю… Пора мне. Не начнут они без меня, нужна им Майрра Бино для этого… кво… ква… ну, как лягушка квакает, мудреное слово такое, все никак запомнить не могу! Чтоб, значицца, весь Комитет рядком сидел. Прощевайте, сударь. Что на ужин хотите? Я опосля сготовлю.

– Спасибо, Майрра. Приготовьте что-нибудь на свой вкус. Я привычный и всеядный, хоть и граф.

А еще Рамману требовалось срочно побыть в одиночестве и хорошенько подумать.

Давным-давно отзвенел тот летний полдень, когда они с Брандом бродили по берегу Намы. Отец – затянутый в темный строгий сюртук, безупречный столичный франт, и сын – в точно таком же костюмчике, старательно копирующий походку и даже голос своего обожаемого родителя. Смотрелись они, должно быть, комично, но обоим было несказанно хорошо вдвоем.

– Учись выделять из множества деталей главное, малыш. Это очень пригодится в жизни.

– А как это делать?

Бранд окинул надменным взором окрестности. Ни дать ни взять полководец, осматривающий поле боя.

– Расскажите-ка мне, дитя мое, что вы видите на противоположном берегу реки.

Рамман послушно выполнил указание. И вглядывался до рези в глазах.

– Ну и?

– Я вижу мокрый песок, потом кусты, за ними деревья разных пород, дорога, стадо коров.

– Сколько коров?

– Один, два… девять, отец.

– Прекрасно. Еще что?

Мальчик старательно посчитал все липы, все стога сена, заметил какие-то тряпки, висящие на кустах, и даже умудрился разглядеть сорочье гнездо на верхушке клена. Бранд кивал, постукивал тростью по голенищу сапога, нюхал табак, но сына не перебивал.

– Только что же в увиденном главное?

– Не знаю, – пожал плечами мальчуган.

– Мы не видим нашего пастуха Круса, который должен быть рядом со стадом.

– Ох, правда! А где же он?

– Я полагаю, что в тех самых кустах волчеягодника, кои он почтил своими портками, – усмехнулся граф Никэйн. – Что означает…

– Быть кому-то поротому за нерадивость.

Отец ласково щелкнул ребенка по загорелому носику.

– Почти верно. Вы очень умны и наблюдательны, дитя мое любимое, – сказал он, подхватил Раммана на руки и понес к поджидающей их коляске. – Главное, что сделает паршивцу Крусу вдова Мэсим, с чьей дочкой он сейчас отвлекается от коров? Но об этом тебе еще рано знать, детка.