Потом другие женщины — матери, сестры, дочери — мелькали перед ним, и он слышал полузнакомые имена. Он был в доме у озера. Он был в трамвае, и мужчина держал его за руку.

Он на острове, и его голос шепчет:

Будешь знать, жена.

Молох очнулся. Декстер теперь читал газету, и Молох вновь закрыл глаза.

Это не мое прошлое. Это прошлое, но оно не мое. Я больше, чем это все.

Остров снова вернулся к нему, и он ощутил запах моря и сосен, услышал звук, как будто мотыльки бьются о стекло, стараясь спастись от темноты.

Или вернуться в нее.

Остальные возвратились примерно через полчаса. Они принесли теплую одежду, непромокаемые куртки и набор оружия, в основном ножи, а еще ручной топорик и охотничий лук для Декстера. Что касается оружия, у них уже было все, что им нужно.

Повелл передал Декстеру футляр, из которого тот извлек большой лук.

— Не понимаю, зачем он тебе? — спросил Молох. Он все еще чувствовал себя слабым и больным. Ему нужен был сон, хороший сон. Звук бьющихся о стекло насекомых, который он слышал во сне, не исчез и теперь, когда он проснулся. Наоборот, он все время звучал здесь, как будто вода залилась ему в ухо.

— Дело не в том, что он мне нужен. Просто я люблю чувствовать лук в руках.

— Ты когда-нибудь убивал человека из лука? — спросил Повелл.

— Нет, хотя одного убил стрелой, — ухмыльнулся Декстер.

— Ты действительно думаешь, что нам понадобятся все эти вещи? — спросил Брон Молоха.

Тот покачал головой не столько в ответ, сколько пытаясь этим движением избавить себя от назойливого шума в голове.

— Мы поедем туда, найдем ее, заставим вернуть мои деньги, потом убьем ее. Мы ведь не хотим проблемы, нам ни к чему сажать их себе на хвост. Если все пойдет по плану, мы схватим эту суку до того, как они узнают, что мы здесь были.

— Ну, и зачем тогда нам все это? — Брон кивнул на весь их арсенал.

Молох взглянул на него, как на неразумное дитя.

— Потому что ничто никогда не идет точно по плану, — просто сказал он.

* * *

Паром в Портленд вез только двоих пассажиров: старика, который собирался посетить своего онколога, и Мэриэнн. Она очень скучала по Дэнни и хотела, чтобы он был с ней, но надо было посетить банки, а ему быстро бы надоело ждать, пока она заполнит бумаги.

Бонни не стала расспрашивать ее о свидании, поинтересовавшись лишь, все ли было хорошо. Она рассказала, что Дэнни и Ричи с удовольствием провели весь вечер вдвоем, и не возражала, чтобы малыш остался с ней еще почти на весь день. Ричи был рад этой новости. Он был чудесным ребенком — Бонни никогда не могла думать о нем иначе, чем как о ребенке, — и люди на острове приглядывали за ним. Как знать, может быть, остров Датч был самым лучшим местом для такого человека, как Ричи. Ему никто не мог причинить вреда, а в замкнутом обществе он обрел и поддержку и любовь. Для Дэнни он был вроде старшего брата, хотя даже Дэнни, не по годам смышленый мальчик, понимал, что его товарищ по играм не такой, как все, и в определенном смысле он должен присматривать за Ричи больше, чем Ричи за ним.

Мэриэнн много раз предупреждала Дэнни, чтобы он не смел сопровождать Ричи, когда тот исследовал остров. Она знала, что Ричи любит бродить по лесам и что Бонни отчаялась убедить его не делать этого, потому что сын пошел бы все равно, выскользнув из дома и оставив ее сходить с ума от беспокойства.