Он огляделся вокруг в надежде найти что-нибудь, обо что можно было бы в панике биться головой, и тут, он увидел проход за небольшим рядом специализированных магазинов, аптекой, парикмахерской, видео-прокатом и оптикой.

Оптика.

Может это был план, который появился в голове Дортмундера так же внезапно, как появляется герпес? Может быть, и нет, но выбора не было.

Вспомнив закон «Трех преступлений», Дортмундер решил, что любой план, собранный из тысячи хаотичных мыслей, все же куда лучше, чем капитуляция. В его кошельке было несколько подозрительных удостоверений, включая чью-то кредитку, и сейчас, практически впервые в своей жизни, он использовал кредитку в магазине уцененных товаров, проводя ей по линии между дверью в оптику и дверным косяком, пытаясь вдавить дверной механизм достаточно глубоко, чтобы он смог открыть дверь и войти вовнутрь.

Уже после того как дверь за ним закрылась, он понял, что на внутренней стороне двери не было никакой ручки или замка. Эту дверь можно было открыть или закрыть только снаружи, поскольку правила пожарной безопасности требовали, чтоб дверь была всегда открыта в рабочие часы.

«В ловушке!» подумал он, а потом подумал: «Секундочку…». Это же добавляет, как его… Правдоподобия. Если не учитывать причину.

Магазин оптики был довольно большим, но узким, со стеклянной стеной, смотрящей на остальную часть Спидшопа, с белыми стенами, украшенными зеркалами и цветными фотографиями красивых людей с плохим зрением, стеклянная стойка и витрина с оправами стояли перед дверью, а небольшие столики с зеркалами и стульями стояли по бокам.

Напротив каждой стены стоял маленький диванчик, где клиенты могли подождать, пока выпишут рецепт, а рядом стояли столики с журналами. Из освещения в это время были только длинные тусклые лампочки, которые освещали оправы на стеклянных полках.

Дортмундер ринулся к концу стойки, где нашел кассовый аппарат. Впервые в жизни он его не интересовал. Но под ним был терминал, что, собственно, Дортмундеру и было нужно. Он нашел бланк рецепта, провел карточку, которой открывал дверь, заполнил рецепт на 138 долларов 38 центов, что казалось вполне приемлемой суммой, посмотрел на имя, указанное на карточке, Остин Гумбольт, и расписался, чтобы было более или менее похоже на роспись владельца.

Так, копия, копия… А, вот же она! Бросив быстрый взгляд на стеклянную дверь, копов еще не было, он засунул в карман копию квитанции, нашел под кассовым аппаратом стопку выданных рецептов и засунул в середину квитанцию на имя Остина Гумбольта. Все документы не под фамилией Гумбольт перекочевали из кошелька в ботинки. После Дортмундер вернулся к стойке.

Минутку. Если бы он покупал очки, значит, он должен быть человеком, который носит очки. Витрина была на треть заполнена очками; он схватил первую попавшуюся пару и ударил их о стену. Все, стекол больше не было, осталась только оправа.

Надеть? Нет, слишком очевидно. К тому же, он чувствовал, что скоро нагрянут копы.

Время, время, время — на все совершенно не было времени. Внизу слева от него слабый свет отразился от сотни линз. Он кинулся туда, молясь, чтобы в этих оправах не были мощные линзы, иначе он будет как слепой котенок. Он взял очки в мужской черепашьей оправе и посмотрел через них. Простое стекло. Отлично!

Он ринулся через стойку к ближайшему диванчику, кстати, он был не очень-то удобным, схватил со столика трехмесячной давности журнал Пипл, положил его в раскрытом виде себе на колени и откинулся на спинку, закрыв глаза.

Спустя три минуты его нашли. Дортмундер сидел, не шевелясь, приказывая себе успокоиться; на худой конец, ему, возможно, удастся сбежать из тюрьмы. И тут он услышал звук поворачивающейся дверной ручки.

«Не реагируй», — приказал он сам себе. «Не сейчас, еще рано. Тебе нужно спать.»

Стук по стеклянной двери и стене.